Малахитово?зеленый свет прямо?таки осиял мою давно не ремонтированную кухню. Источником света был магический кристалл. Я, прищурив глаза, попыталась увидеть, что же там, в этом безумном сиянии.
И добилась своего.
И добилась своего.
Я почему?то сразу поняла, что это она.
Говорят, биологический возраст не отражается на внешности настоящей ведьмы. По молодости лет я не имела возможности проверить сей факт. А теперь убедилась.
У моей семидесятипятилетней тетки было холеное лицо женщины «чуть за сорок». Мраморная кожа исключала даже намек на морщины. Роскошные темные волосы обрамляли идеальный овал лица. Уста, казалось, были созданы исключительно для того, чтобы отдавать приказы.
Так с портретов смотрят королевы, небрежно попирая туфелькой горностаевую мантию материков и океанов.
Только вот вместо глаз у моей тетки — будто два горящих зеленых светофора. У людей таких глаз нет.
— Впечатляющее зрелище, — сказала я, выдерживая этот малахитовый взгляд. — Вы, тетушка, хорошо сохранились. Лесной воздух, натуральные продукты, уральские самоцветы…
По идее, она не могла меня слышать. Магический Кристалл — не устройство связи. Но раз уж у нее хватило силы задействовать подчиняющийся только мне кристалл, все остальное для тети — явно не проблема. И я тут же убедилась в правоте этого утверждения.
— Почему ты не боишься меня? — изволила разомкнуть уста уральская узурпаторша.
— А нужно? Извини, но бояться стоит только того, кого хорошо знаешь. У людей, конечно, все наоборот, а у нас, тетушка, логический абсурд в порядке вещей. И поскольку тебя я почти не знаю, то и бояться подожду. Скажи?ка, тетушка, ты всерьез намерена стать магической Хозяйкой всего Урала?
— Называй меня только Госпожой! — кристалл аж зазвенел, передавая интонации, с какими говорила Анастасия. — И я не собираюсь посвящать тебя в свои планы!
— Значит, намерена, — заключила я. — Это круто, конечно, но нас с мамой зачем трогать? Основывай в своем этом, как его, Аркаиме хоть новую династию Демидовых! Мы тебе что, мешаем?!
— ДА.
И кристалл потух. Превратился в обычную стекляшку, годную только в качестве пресс?папье. А жалко. Не успела я им толком попользоваться.
Впрочем, я много чего не успела сделать. Придется наверстывать упущенное.
И, дождавшись полуночи, я вернулась в свою библиотеку.
* * *
Такого холодного приема я не ожидала!
Книги — странные существа. Ты считаешь их только материальным воплощением чьих?то фантазий либо, хуже того, специальными устройствами для постоянного накопления пыли. А между тем…
Между тем книги — целая цивилизация, за которой не угнаться никаким пучеглазым марсианам. И, живя рядом с человечеством, цивилизация книг тоже, вероятно, считает суетных бестолковых двуногих материальным воплощением чьих?то фантазий. И поэтому не особенно с ними считается. Хотя бы потому, что книги живут гораздо дольше людей.
Я всегда предполагала, что отношение книги к библиотекарю можно охарактеризовать выражением «снисходительное презрение». Библиотекарь для них — как шофер для «нового русского»: нужен, но не равен (правда, такой роковой для книг момент, как списание в макулатуру, воспринимается ими с ужасом, только тут наша человеческая власть над ними абсолютна и безраздельна).
Но сейчас не об этом. А о том, как меня встретили книги.
Я шла из комнаты в комнату между сумрачными безмолвными стеллажами и кожей и ощущала, что если меня здесь и ждали, то лишь для того, чтобы хорошенько отругать.
— Не сердитесь, — шептала я, поглаживая нервно вздрагивающие книжные корешки, — я пришла, я снова с вами…
С одной из полок мне прямо на голову свалилось «Возвращение» Ремарка. Не очень больно, но чувствуешь себя нашкодившей девчонкой, получившей подзатыльник от суровой старшей сестры.
— Намек поняла, — вздохнула я, карабкаясь по стремянке, чтобы вернуть Ремарка на место.
— Обещаю впредь вас не бросать и не прогуливать полуночную работу. Ну, правда, хватит вам дуться! Так и быть, попрошу отменить обязательную квартальную чистку фонда, лады?
Атмосфера явно разрядилась. Ненавязчивый шелест страниц дал мне понять, что я прощена и допущена к общению. Такие вот они, книги. С характером, прямо как женщины. Правда, характер у них проявляется только в лунные ночи.
Кстати, в сегодняшнюю ночь читателей было немного. В отделе редкой книги меня вяло поприветствовала парочка привидений, изучавшая истинный текст «Крейцеровой сонаты» Толстого. До меня донеслись обрывки их тихого спора:
— Вот видишь теперь, это самый обычный протокол уголовного дела! Причем нашего. А ты мне мозги парил — нет, это художественный вымысел, воображение писателя…
— Ты не права, дорогая.
— Конечно, я у тебя всегда не права. Один ты прав — ножиком меня пырнул и тем утвердил свои супружеские прерогативы!
— Милочка, не зуди. Уж столько веков прошло…
В читальном зале шел литературный вечер «Моя судьба», посвященный очередному юбилею графа Дракулы. Юная бледненькая вампиресса хорошо поставленным голоском пела душещипательный романс о тяжкой доле нелюдей. Ей аккомпанировал на рояле свежий еще кадавр в строгом фраке. Я бы послушала, конечно, да недосуг. Надо отправляться в родимое книгохранилище.