— Я… не буду. Отпустите меня, пожалуйста, — простонал, задыхаясь, доктор. — В конце концов, это ведь не мое дело.
— О, ты правильно все понял! Умничка! — Наташа похлопала доктора по лысине острыми, как лезвия, ногтями. — Значит, так. Антидепрессанты и психотропные ему не отменять. Кормить через катетер и только тем, что принесу я. Никаких посетителей к нему не пускать. Кроме меня, разумеется. Я ведь как?никак его жена!
Она усмехнулась, продемонстрировав идеальную белоснежную улыбку, хотя волчий оскал пошел бы ей куда больше. Не завидую тому бедняге, который сподобился чести стать ее мужем. Она ведь явно стремится сжить его со свету!
Наташа и врач остановились у дверей палаты. Я пристальнее вгляделась в номер. Двести двенадцатый. Надо запомнить на всякий случай.
— Ну что ты морщишься, как будто тебе мошонку зашемили?! — зашипела на доктора ведьма. — Сделай приветливое лицо, а то санитарка подумает, что больницу террористы захватили.
Бедный мужичок покраснел, побледнел, одернул халат и попытался улыбнуться. А Наташа провела ладонью по своему лицу и…
Какое выражение нежной заботы и ласки изобразилось на нем! Именно с такими лицами, наверное, снятся одиноким морякам их далекие верные подруги… Именно таким лицам и верят эти несчастные моряки, а после недоуменно спрашивают себя: как же так получилось, что приходится идти на прием к венерологу?!
Наташа стремительно ворвалась в палату, врач робко плелся у нее в кильватере.
Дежурная сиделка, дремавшая у постели больного, испуганно вскочила.
— Ну как он, мой… мой единственный? — с трепетным придыханием спросила Наташа сиделку. Могу поклясться, что в глазах ведьмы стояли искренние слезы.
— Не приходит в себя, — горестно прошептала сиделка.
— Ах! — Наташа картинно извлекла из сумочки платочек и промокнула уголки глаз. — Мой любимый! Как я страдаю без него!
По ком же она так артистично убивается? Изображение все время смещалось, и мне не удавалось разобрать, кто лежит на реанимационной кровати и кого Наташа называет своим мужем…
— Отрегулируй настройку, — приказала я кристаллу. — Дай мне изображение больного.
— Выполняю
Доктор, Наташа, сиделка ушли из поля зрения. Появился стандартный монитор с нервно пульсирующей зеленой полоской кардиограммы, капельница, прозрачные трубки, игла, глубоко ушедшая во вспухшую вену безжизненно повисшей руки..
— Покажи мне его лицо, скорее!
— Выполняю.
Кто же ты, бедолага, женившийся на ведьме?!
Я увидела.
Я заставила себя не закричать.
Ни бинты на лбу, ни длинный багровый кровоподтек во всю щеку, ни мертвенная бледность и потрескавшиеся бескровные губы не помешали бы мне узнать его.
— Авдей, — простонала я, чувствуя, как сердце раскладывается пополам. — Почему же все так, любимый?!
Он не мог мне ответить. Я оттолкнула кристалл рукой. Изображение погасло. Я изо всех сил стиснула виски ладонями. Дайте мне заплакать! Ну, пожалуйста!
… Слезы — они ведь тоже чудо.
* * *
Пришлось наколдовать себе пачку «Вирджинии слимз» с ментолом. Все утро я просидела на кухне, пила кошмарно крепкий кофе и курила одну сигарету зa другой. Я была спокойна и столь же безжалостна, как боеголовка, уже отделившаяся от носителя. Я старательно рассуждала, строила версии своих дальнейших действий и тут же рушила их в прах.
Первое. Авдей — муж ведьмы Наташи. То, что он ни словом не обмолвился о наличии супруги за короткое время наших весьма фривольных отношений, — обычное для мужчины дело. Ну, захотел погулять на стороне, с кем не бывает, тем более писатель… Поклонницы наверняка в очередь записываются к нему греть постель. И я для него — одна из многих, не более. С чего я взяла, что, влюбившись в него, найду в нем ответную силу чувства?! Странно только, что на нем не сработало заклинание Мемории — либо я что?то напутала, либо у Авдея тоже есть способность к магии. Так, ладно, с этим разберемся позднее.
Второе. Наташа. Изображает заботливую и любящую супругу у постели больного, а сама требует от врача нарушения клятвы Гиппократа. И потом… Когда она звонила мне по телефону, то кричала, что жизнь «моего писателя» завязана на нее. Ни словом не обмолвившись, что этот писатель — ее законный супруг! Стоп. Да она же сама и устроила эту катастрофу, чтобы Авдей попал в больницу и не смог приехать ко мне! Хороша женушка…
Озарение пришло внезапно, и я хлопнула себя по лбу. Да она же просто блефует! Она изображает из себя жену Авдея, чтобы иметь беспрепятственный доступ к нему. Чтобы пичкать его всякой фармакологической гадостью… Чтобы он подольше не приходил в себя…
Не раньше двадцать пятого мая.
А что у нас назначено на это число?
Полнолуние.
Дуэль.
Тогда все становится на свои места.
Эта циничная тварь думает, что если притащит немощного, едва вышедшего из комы Авдея на наш поединок, то заставит меня сдаться и признать себя побежденной. Ну уж дудки! У тебя, Наташенька, может, и козырной туз, зато у меня с сегодняшней ночи — джокер.
Но тогда возникают еще вопросы. Кому нужно было, чтобы Наташа вызвала меня на поединок? Если говорить правду, то в настоящем поединке не выжили бы мы обе: победительница лишается жизни и послежизни Трибуналом Семи Великих Матерей?Ведьм.
Но тогда возникают еще вопросы. Кому нужно было, чтобы Наташа вызвала меня на поединок? Если говорить правду, то в настоящем поединке не выжили бы мы обе: победительница лишается жизни и послежизни Трибуналом Семи Великих Матерей?Ведьм.