Марк бросил взгляд на Хийара, но рини казался воплощенной невинностью. Впрочем, в понятиях лоона эо он был совсем еще юн и мог не догадываться о своей невольной миссии. Так, наверное, и было — в его ментальных импульсах Марк не улавливал лукавства. Зато, как и прежде, мерцали в них искры смущения и скользили тени незаданных вопросов.
— Спрашивай, — промолвил Марк. — Я ведь чувствую, что ты желаешь поговорить о чем-то, но не решаешься.
— У людей все так сложно… речь — такой несовершенный инструмент, такой неуклюжий… — Хийар приложил к щекам узкие ладошки. — Есть вопрос, но как его задашь? Вторжение в тайное может обидеть.
— Это я как-нибудь перенесу, — заметил Марк и повторил: — Спрашивай.
— Мы не раз обсуждали войну с дроми, и мне показалось, что ты относишься к ней не так, как другие люди — хотя бы те, что на ваших кораблях. Кто-то просто ненавидит врагов, кто-то им мстит, кто-то связывает свое служение с долгом — гражданским долгом, как говорят у вас. Но ты… твое отношение очень личное. Почему?
— Оно такое же, как у миллионов отцов и матерей. — Марк поднял лицо к небу и, не моргая, смотрел на иллюзорное солнце. — Мы не за себя боимся, не за свои миры и Федерацию, а за наших детей, за тех, кто уже воюет, и тех, кто будет воевать. Мы многое бы отдали, чтобы их спасти… Это чувство противоречит гражданскому долгу, оно иррационально, но ты поймешь — ведь у вас тоже сильна привязанность к родичам.
Пауза. Потом Хийар сказал:
— Я понимаю, рини. Твоя дочь… Но ведь она еще совсем ребенок!
— Наши дети растут быстро. Слишком быстро, — отозвался Марк.
В небе раскрылось окно с громадой флагманского крейсера, затем послышался голос Аната:
— Хозяин и Судья, прошу в рубку. Флот готов идти за нами… как это говорится у землян?.. да, на борьбу и подвиг! Я ловлю ментальные импульсы — все горят энтузиазмом, а вы оба что-то печальны… Поднять настроение?
— Поднимай, — со вздохом сказал Марк.
Взревели трубы, ударили литавры, рассыпалась дробь барабанов.
Над садом грянул марш десантников.
Глава 12
Файтарла-Ата. Коммодор Тревельян-Красногорцев
Перемещение группы боевых кораблей путем прыжка в Лимбе имеет свою специфику. В прошлом расчет финишной позиции с точностью до сотой доли мегаметра был невозможен, и в результате флуктуационного эффекта корабли после прыжка могли быть разбросаны на большом расстоянии. Ясно, что это делало группу весьма уязвимой, так как противник получал возможность атаковать отдельные боевые единицы. Искусство флотоводца в подобной ситуации заключалось в умении быстро оценить обстановку, назначить один или несколько пунктов сбора, а при возможности развернуть всю группу в конусный строй, наиболее удобный для обороны и последующей атаки. Именно так действовали выдающиеся военачальники в Войнах Провала, когда приходилось перебрасывать сотни кораблей, включая десантные транспорты (см. Чен Хайк «Флот Окраины», Б.М.Т. Сурьямата «Тактика адмирала Коркорана» и «Записки о Второй Войне» адмирала Вентури). Однако в начале XXIV столетия появилась возможность увеличить плотность записей в информационных кристаллах, что позволяет ввести в практику трудоемкий, но весьма точный метод Ковачека (см. Ян Ковачек «Подавление квантового шума при расчете точки выхода космических транспортных средств»). Таким образом, вопрос маневра кораблей в процессе прыжка переместился в наши дни в иную плоскость: теперь навигаторы должны гарантировать, что корабли на финише не столкнутся.
«Тактика и стратегия в пространстве», пособие для курсантов Академии Звездного Флота
Обстоятельства сложились крайне благоприятно для атакующей стороны. Во-первых, ураганы и вихри при входе в атмосферу Юпитера и выходе из Пятна в системе Файтарла-Ата не раскидали эскадру, хотя строй, по вполне понятным причинам, сохранить не удалось. Во-вторых, сквозь эти чертовы тоннели Древних, через их проклятые Зеркала, просочились без потерь, лишь двух слабонервных энсинов на «Одине» пришлось отправить в медотсек и накачать беглинором. [54] В-третьих, жабы, то есть противник, ничего не заподозрили — ни одна их лохань не болталась у финишной точки, а разглядеть эскадру на расстоянии в миллиард километров было не легче, чем комара на Луне. И, наконец, в-четвертых: позиции небесных тел сложились так, что расхождение курсов к ближней планете и к Файтарла-Ата не превышало доли градуса. Таким образом, Командор мог поддержать «Дракона» Ступинского на первой фазе операции залпом «Паллады» и «Одина», а затем отправиться к главному объекту. Эти знаки удачи не удивили Олафа Питера — он давно подозревал, что все божества и гении, причастные к битвам, к нему благосклонны. Все, от Марса и Сохмет до Георгия Победоносца! Это очень вдохновляло, а портило праздник лишь одно: посудина Вальдеса, что тащилась за эскадрой. Мог бы переждать в безопасности у точки выхода… Впрочем, Командор его понимал; даже Судье Справедливости приятно видеть смерть врагов, сгубивших его близких родичей. Ксения — та такого бы не пропустила.
Стоя на мостике «Паллады», Командор окинул взглядом ходовую рубку. Внизу, у пультов АНК, экранов связи, цветных голограмм с изображениями узлов и секций корабля, работали сорок восемь человек, но лишней суеты не наблюдалось. В центре — первый помощник Зураб Легран и его пилоты, сейчас разгонявшие крейсер на маршевой тяге, справа — навигаторы под командой Лии Блисс, за ними — группа внешней связи, семь офицеров, поддерживающих контакт с кораблями эскадры и посудиной Вальдеса. Справа от пилотов тоже сидели связисты, но их задача была другой — связь с ключевыми постами и наблюдение за палубами и отсеками корабля. Над ними был развернут огромный экран с сеткой целеуказания и секторами обстрела аннигиляторов и орудийных башен.
Ниже мерцали мониторы секций силовой защиты, регенерации, ремонтных и медицинских постов, прочих служб и боевой десантной палубы.
Закончился маневр расхождения с «Джинном» и «Анчаром». Эти два корабля двигались по гиперболической траектории; им предстояло обогнуть звезду, разыскать самый дальний из трех обитаемых миров и уничтожить все на его поверхности и в окружающем пространстве — верфи, порты, рудники, все производства и поселения. Олаф Питер знал, что на Оскара Чена можно положиться, о нем ходила слава как о человеке жестком и безжалостном. А вот за Ступинским надо присмотреть! Не то чтобы Командор ему не доверял, но Збых Ступинский был молод, командовал крейсером пару лет и еще не избавился от тех моральных принципов, какие капитану не положены.