Марк всмотрелся в туманную стену и отметил, что теперь она выглядит как абсолютно твердая поверхность из камня, напоминающего нефрит. Стена — не под его ли взглядом?.. — тут же раздвинулась, и Первый Регистратор, подхватив сумку, исчез в проходе. Биоробот двигался бесшумно, с грацией существа, привыкшего к низкому тяготению.
— Чем займемся, рини? — спросил Марк. Потрясение первых минут покинуло его, и он уже не удивлялся, что четырехпалый златовласый эльф считает Сергея Вальдеса отцом, а его — братом. Братом не только по разуму и духу, но также по плоти и крови! Ибо одни чресла породили их! Ну, не совсем чресла, если иметь в виду Хийара, но все-таки любовь, любовь земная и небесная… Это ли не чудо?.. — подумал Марк, взирая на рини с той тревожной нежностью, какую испытывал лишь к трем существам во Вселенной — к Майе, Ксении и Сашке.
— Будем ждать, — ответил его инопланетный брат. — Есть сообщение от ваших старших… я правильно их называю?.. — Марк кивнул. — Скоро подойдут боевые корабли, и мы отправимся к Файтарла-Ата. Но пока давай не будем про это вспоминать и не будем говорить о предстоящем. Все в свой черед; сколько ни прыгай, а луну Куллата с небес не сорвешь.
Боевые корабли! Слушая мелодичный голос рини, Марк вспомнил слова Бранича: лучшая эскадра Флота Фронтира… И с лучшим командиром, героем из героев… Об этой новости он Ксении не говорил. Он вообще не мог ей ничего сказать о своей миссии и лишь предупредил, что отправляется на Землю. Дела Судьи есть дела Судьи… Майя и Ксения к этому привыкли.
Хийар коснулся его груди узкой ладошкой.
— Я чувствую, ты хочешь о многом меня расспросить, но с этим тоже не стоит торопиться. Мы в чреве Аната, а он не похож на ваши крейсеры и лайнеры, он живой и должен к тебе привыкнуть. — Хийар на мгновение смолк и будто бы задумался. — Нет, привыкнуть — неправильный термин. Слиться с тобой?.. Встроить тебя, твою личность и разум, в систему ментальных полей бейри?.. Видимо, так, но это звучит по-научному сухо. — Снова сделав паузу, рини пояснил: — Процесс слияния можно описать по-разному. Я попытался найти слова с эмоциональным оттенком, но слишком плохо знаю ваш язык. Что можно сказать о существах, прежде чуждых друг другу, но ставших со временем близкими?
— Они сжились, — произнес Марк. — Сжились, прониклись доверием, подружились, срод- нились… Эти слова обозначают разные степени близости.
— Сроднились — это подходит.
— Сроднились — это подходит. Вы с Анатом должны сродниться — настолько, насколько возможно для человека и искусственного существа, — заметил Хийар и вдруг улыбнулся. — Занту рассказывала, что у людей есть потребность в сне, но и в этот период мозг не отключается, и вас посещают видения, то забавные, то неприятные. Когда ментальное поле бейри соединится с твоим, неприятных видений не будет.
— Что может быть лучше счастливых снов? Только счастливая реальность… — Марк улыбнулся в ответ брату, но улыбка получилась грустной. — Однако время войны нельзя назвать счастливым.
* * *
Плохих снов он и правда не видел. Остановившись перед каютой Хийара, Марк припомнил, что снились ему сады и улицы Ибаньеса, снился дом и снились Майя с Сашкой — будто вернулись они с Гондваны от маэстро Сабуро, а он встречает их в Западном Порту на взлетном поле. И не один — вроде бы Ксения с ним, Иван и все их дети, родные и приемные, а старший Диего — в форме коммандера и с сыном Эстебаном. Сон этот виделся Марку каждую ночь, только число встречающих возрастало: сначала появился братец Анте, потом Хийар и, наконец, покойные родители, а с ними — женщина лоона эо неописуемой красы, не иначе как Занту. Видно, Анат, проникая все глубже в его подсознание и посылая сны, учитывал, что для Хозяев самое дорогое — семья, и никого из близких нельзя забывать, даже тех, кто умер или находится в сотнях парсеков от спящего.
С такими мыслями Марк вошел в каюту, споткнулся на пороге и едва не взлетел к потолку — гравитация здесь была нулевой.
— Осторожнее, рини, — раздался голос Хийара. — Сейчас я…
Верх и низ обрели свои места. Марк покосился на хрустальный цветок с изящной ножкой, что вырастал из пола, то ли сиденье, то ли неведомый прибор, и решил не рисковать — прочность цветка внушала сомнения. В его собственном отсеке мебель была по-земному надежной, похожей на обычные кресла, столы и диваны, а здесь о назначении предметов оставалось лишь гадать. Он боялся усесться на светильник или особо ценный раритет, какой-нибудь шедевр инопланетного искусства.
Хийар, висевший у потолка, с появлением тяжести спланировал вниз, прямо на хрустальное чудо. Все-таки сиденье, подумалось Марку, но не для людей, для фей и эльфов. Пол позади него внезапно вспучился, ударил под колени, и Анат заботливо проворковал:
— Кресло для почетного гостя! Садитесь, Судья Вальдес!
— Сегодня он в игривом настроении, — заметил Марк, усаживаясь.
— Мы любим играть, да и вы, мне кажется, тоже, — отозвался рини. — Жизнь без игр была бы скучна, как Вселенная без звезд. Но, к счастью, у нас есть и звезды, и игры.
Они помолчали. Затем Хийар промолвил:
— Я вспоминал рассказы Занту, моей тальде. Трое охраняли ее торговый караван, все трое — люди, земляне, но не похожие друг на друга, как светила Ахад, Экур и Одрис. Наш отец был для Занту… — Он прощебетал длинное-длинное слово, возможно, целую фразу, и пояснил: — Свет в Бездне Одиночества, так она его звала. Кроме отца, были еще Страшный и Непонятный.