— Брат поведал мне легенду, — произнес Марк. — О том, как Древние, покидая наш мир, распределили свои дары между расами разумных. Нам, людям, досталось чувство справедливости, а лоона эо — миролюбие и мудрость. Был еще и другой подарок, для существ с неведомой планеты, — способность изменять свои тела. Мы называем их метаморфами или протеидами. Их мир не найден, но точно известно, что на Земле присутствовал их эмиссар. — Помолчав, он добавил: — Возможно, не только на Земле.
— Помолчав, он добавил: — Возможно, не только на Земле.
— Возможно, — согласился Первый. — И как вы к этому относитесь, Судья Вальдес? К факту непрерывного тайного наблюдения?
— Спокойно, даже положительно. Они не просто наблюдатели, они поддерживают равновесие в Галактике. В каком-то смысле мои коллеги.
— Вы так полагаете?
— Да. Наш опыт общения с ними невелик, но то создание, что появилось на Земле, действовало на пользу людям. Я знал этого… этого человека. Кро Лайтвотер, друг моего отца… В мирные годы, когда мы жили на Тхаре, он прилетал к нам.
— Что с ним случилось? — в голосе серва слышался неподдельный интерес.
— Кро Лайтвотер погиб, защищая Голубую Зону. Флот Фронтира, крейсер «Урал», триста восемнадцатый год… Дроми превратили крейсер в плазму… Даже метаморф не выжил бы.
— Кажется, вы назвали его человеком?
— Он им стал. Он, друг мой, такой же человек, как некий Первый Регистратор — серв, слуга и помощник лоона эо.
По лицу биоробота скользнул намек на улыбку.
— Пытаетесь меня разоблачить, Судья?
— Нет. Не в моих правилах копаться в чужих тайнах. Однако хотел бы спросить кое о чем.
— Я слушаю, Судья Вальдес.
Марк покосился на экраны. В центральном, на фоне расшитой звездами тьмы, висело солнце Файтарла-Ата, уже довольно большое и похожее на Гамму Молота, если наблюдать ее с Роона. В том, что Анат раскрыл слева от пульта, маячили три корабля в кильватерном строю: первой — серебристая рыбка-«Паллада», затем «Один», рыбина побольше, и, наконец, массивный корпус «Вереска», самого ближнего к бейри. В сравнении с планетой корабли, при всей их мощи, были такими крохотными, такими ничтожными! Однако один сожженный мир остался за ними, и та же участь ожидала другой, тот, что скоро вспыхнет под ударами аннигиляторов.
Он вздохнул и отвернулся от экрана.
— Хийар говорил мне, что разум серва имеет некое ограничение: время от времени слуга должен контактировать с живым Хозяином. Видеть его, говорить с ним, коснуться хотя бы его одежды… Если контакта не происходит, наступает депрессия. Это действительно так?
— В большинстве случаев, — подтвердил Первый. — Можно сказать, в подавляющем большинстве.
— Но не всегда?
— Не всегда.
— Почему? Из-за случайных вариаций разума?
— Конечно. Вы с этим уже столкнулись. Начиная с определенного порога, когда искусственный интеллект осознает собственное «я», отличия между индивидуумами неизбежны. Их спектр более узок, чем у существ, возникших в ходе естественной эволюции, но он имеет место. Использовать градации разума, принятые у вас, было бы не совсем правильно, но тем не менее…
— Ум и глупость, талант и ограниченность, — промолвил Марк. — Ты говоришь об этом?
— Да. Хотя более правильные термины в случае искусственного интеллекта — скорость и уровень переработки информации. — Удивительно, но на лице Первого вновь промелькнула улыбка. Потом он заявил: — У меня оба показателя очень высоки. Тем не менее мне приятно видеть Хийара и других лоона эо.
Из него выйдет хороший дипломат, подумалось Марку.
Из него выйдет хороший дипломат, подумалось Марку. Первый вполне владел искусством уклоняться от нежелательных вопросов.
Вздохнув, он поднялся, шагнул к выходу и молвил:
— Что-то я устал… Прогуляюсь по саду. Анат, сколько у меня есть времени?
— Фаза торможения начнется через сорок две минуты, Судья Вальдес, — послышалось в ответ.
У порога Марк обернулся. Первый смотрел на него со странным выражением, будто желая, но не решаясь что-то сказать. Так колеблется человек, который хочет сообщить некую новость, но не ведает, хорошая она или плохая, будет ли воспринята с радостью, с печалью или даже с гневом. Впрочем, эти ощущения были чисто субъективными; уловить эмоции Первого, если они существовали, Марк не сумел.
— Моя растерянность равна вашей обиде, — произнес Регистратор формулу извинения. — Простите, что я не ответил на ваши вопросы ясно и откровенно. Не время, Судья. Но вы должны знать: ответ непременно будет.
— Когда истает время и расточатся звезды, — с улыбкой сказал Марк. — Боюсь, я до этого не доживу.
Он вышел в коридор и постоял у каюты рини, пытаясь успокоиться. Ментальная атмосфера на корабле была не очень благополучной, словно его экипаж пережил сокрушительную бурю и теперь готовился к другому шторму, еще более ужасному. Возможно, Анат и то создание, желавшее казаться сервом, не обладали фантазией, а потому не страшились воображаемых картин, какие может явить Файтарла-Ата в скором будущем. Хийар, однако, был существом из плоти и крови, был живым, и фантомы грядущего его пугали. Марк это ясно ощущал.
— Мне хорошо, и тебе хорошо, мне плохо, и тебе плохо, — пробормотал он словно заклинание. — Ну, будем держаться друг за друга, братец. В конце концов, какая еще у нас опора?..