Спросить или не спрашивать?.. Сейчас, после разрыва с Линдой, ему особенно остро хотелось поговорить о старших сыновьях, о Павле и Никите, да и о Ксении тоже. Павлу уже сорок, Никите — тридцать восемь, оба зрелые мужчины… Где они, что с ними?.. Гордость боролась в душе Командора с желанием знать, самолюбие скрестило меч с любовью. Нехорошо они расстались с Ксенией, нехорошо, но что ему Ксения?.. Нашла другого, и дьявол с ней! А парни — его сыновья, и останутся ими, хоть перевернись Галактика! Хоть огнем сгори со всеми чертовыми звездами, провалами и пылевыми облаками! Его потомки! Только вот что они выбрали, чей род продолжат — Вальдесов или Тревельянов-Красногорцевых?
Спросить или не спрашивать?
Обдумав эту дилемму, Олаф Питер решил, что спрашивать не станет.
О личном — не ко времени! Закончится дело, тогда и побеседуем о сыновьях и бывших женах… Их уже три — есть о чем поговорить!
Вызвав рубку, Командор велел соединить его с инопланетным кораблем. Он ждал, расправив обтянутые комбинезоном плечи и сохраняя на лице сосредоточенное выражение. Возможно, слишком строгое или суровое, не очень подходящее для свидания с родичем, которого не видел много лет. Впрочем, сейчас не родичи встречались, а коммодор первой эскадры седьмой флотилии с Судьей Справедливости.
Когда на экране возникли Вальдес и его спутник, тонкий и хрупкий, как десятилетний мальчуган, Олаф Питер кивнул и сухо произнес:
— Привет, Марк. Давно не виделись. Много воды утекло.
Глава 8
Тоннели Древних
Относительно Красного Пятна мы можем с уверенностью констатировать ряд следующих фактов. Во-первых, область Пятна на Юпитере прикрыта или скорее ограничена силовым полем неизвестной природы, которое наши зонды и корабли не в состоянии преодолеть. Начиная с полета «Коперника» (2088 г.), это доказано многочисленными экспериментами (Лю и Зимин, Фокс, Калюжный, Ариадес и др.). Во-вторых, аналогичные феномены обнаружены на газовых гигантах и протозвездах в различных, весьма удаленных друг от друга районах Галактики. В-третьих, распределение подобных объектов в галактическом пространстве не изотропно, а тяготеет к тем звездным системам, которые включают землеподобные планеты, способные в принципе породить жизнь или некогда ее породившие. И, наконец, в-четвертых: нам представляется несомненным, что экранирующее поле имеет искусственное происхождение и черпает энергию в мощных вихревых потоках упомянутых выше протозвезд. Совокупность этих фактов можно объяснить лишь единственным образом: перед нами древняя транспортная сеть, пронизывающая Галактику, и ее узлы (устья или точки входа-выхода) расположены в системах, обладающих условиями для возникновения жизни и цивилизации.
Эжен Монроз «Новые исследования Юпитера и проблема Красного Пятна», «Ксенологический альманах», 2285 год, том XXXVI, № 6
Облака и потоки газа, белесые, желтые, серые и грязно-коричневого оттенка, неслись в бешеном круговороте, закручивались спиралями, опадали фонтанами брызг, выстреливали змеящиеся щупальцы — любым из них можно было охватить по экватору Землю и сдернуть ее с орбиты. Иногда облачные массы расползались бесформенными пятнами величиною с тхарский океан или выглядели как горный хребет с тысячекилометровыми вершинами и чудовищными ущельями, по которым могли катиться шары-планеты; иногда что-то вздымалось, вспучивалось под этими эфемерными горами, прорывалось наверх словно выплеск внутреннего огня, и на склонах гор расцветали алые маки и багровые пионы. В любом из этих цветков мог утонуть земной континент. Сполохи молний озаряли эти картины ада, кололи глаз синим ослепительным блеском, заставляя жмуриться; не проходило секунды, чтобы не сверкнул очередной разряд, подобный когтистой лапе дракона. Звук был отключен, и от того бесконечный катаклизм казался особенно жутким — неслышные грохот и вой будили воображение, и оно добавляло к природным звукам вопли миллионов душ, что мучились в этой преисподней.
Страшное зрелище! Даже для Марка, видавшего всякие виды. Впрочем, в атмосферах газовых гигантов он не летал, поскольку сражения с дроми происходили в пустоте или на поверхности планет, пригодных для обитания. Было трудно представить схватку в облаках Юпитера; возможно, крейсера и фрегаты сохранили бы строй, но малые суда разметало бы в этой круговерти, как горсть сухих семян, влекомых ураганом. Что до Аната, то хоть он не являлся крейсером, но вел себя вполне пристойно, выдерживал курс и спускался к Пятну, словно не замечая буйства стихий и сверкания молний.
Кто управлял кораблем в кипящем облачном вареве, оставалось лишь гадать; возможно, Первый, чьи руки лежали на пульте, или искусственный разум бейри, или они оба, соединенные нитью ментальной связи. Марк, во всяком случае, был всего лишь зрителем и мучился ужасно. Много, много лет он не летал в истребителе, но рефлексы пилота не умерли, и, ощущая на висках присоски боевого шлема, а под пальцами — гладкий пластик рычагов, он то дергал рукой, то пытался послать сигнал на двигатели. Иллюзия полета, но такая изнурительная!
Первый пошевелился в своем ложементе и произнес: