По прогнозам земных аналитиков, дроми, при неограниченной их экспансии, могли заселить Галактику примерно за пару тысячелетий, уничтожив при этом все другие разумные расы. Возможно, полное истребление самих дроми являлось бы наилучшим выходом, но слишком бесчеловечным и жестоким, а потому неприемлемым. Все имеют право на жизнь, даже враг, с которым воюешь; если не этот враг, существо тупое, мерзкое и злобное, так его потомки, ставшие добрее и умнее. Важно, чтобы потомки были, чтобы побежденные не сделались тенью в минувших веках и чтобы совесть победителей не тяготил грех геноцида. Цель высокая, но труднодостижимая. За нее приходилось платить кровью и людскими жизнями.
Война с дроми была бесконечной. Как уже было сказано, ее началом считали 2306 год, и длилась она уже без малого половину века.
* * *
Сиренд, юркая тхарская ящерка, распластался на серой поверхности камня. Его спинка с небольшим гребешком сверкала точно россыпь изумрудов, крохотные янтарные глазки следили за людьми без боязни — если не считать голода в период оккупации, на сирендов не охотились. Зверек грелся на солнце, пользуясь тем, что для желтого месяца день был довольно теплый. Разумеется, по местным меркам — Анте Бранич кутался в теплый плащ.
— Благодать! — промолвил он, оглядываясь. — Воистину vis vitalis… [12] Просто не верится, что были тут разор и пепелище!
— Сорок лет прошло, — напомнил Марк. — К тому же эта роща благополучно пережила лихие времена. Ибаньес был разрушен, а лес уцелел.
— Почему, как вы думаете?
— Наши города дроми не нужны, а любая органика для них — пища. Даже вот это. — Марк наклонился и поднял сухую шишку.
Они гуляли в сосновом бору позади отеля «Мальта» — его остроконечная крыша, похожая на нос космического корабля, виднелась над деревьями.
В Ибаньесе бор назывался сосновым, но росли тут еще кедры и ели, голубая марсианская лиственница и можжевельник — все, что удалось адаптировать на Тхаре. Здесь в основном приживались мхи, лишайники и хвойная растительность из земной Сибири.
Бранич поглядел на кровлю гостиницы.
— В вашем городе много испанских названий — авениды Мадрид, Аламеда, Аликанте, Сарагоса… — задумчиво произнес он. Из-за дыхательной маски голос звучал глуховато. — А «Мальта» вроде из другой оперы?
— Из другой. Я знаю, что Мальта — остров в одном из земных морей, но это еще и корабль, на котором я летал. Крейсер! Отель назвали в его честь.
— Вот как! Я не знал. — Анте нахмурился. — Я думал, что вы, брат, служили на «Ваале».
— После гибели «Мальты». Ее сожгли здесь, в системе Гаммы Молота.
Лоб Бранича пошел морщинами.
— А, теперь припоминаю! Экспедиция на Окраину, десятый год! Группировка «Дальний рубеж», крейсер «Мальта», фрегаты «Ахилл», «Гектор» и «Диомед»… командовал эскадрой капитан Самид Сухраб… Но ведь дроми всех уничтожили! Все корабли и экипажи!
— Я был приписан к десантной бригаде и летал на «ястребе», [13] — пояснил Марк. — Меня сбили над Ибаньесом — вернее, над его руинами. Сказать по правде, я уже сел на грунт, [14] но Ибаньес, к счастью, был обитаем — здесь дежурила группа разведчиков, и у них нашелся исправный киберхирург. Меня собрали по частям.
Бранич кивнул с понимающим видом.
— Дальнейшее мне известно: вы стали участником сопротивления и сражались с дроми в Западном Порту под командой Алферова. Едва не погибли, но Флот прислал помощь, корабли, десантников… — Он помолчал, неторопливо шагая рядом с Марком по дорожке. Затем произнес: — Здесь, на Тхаре, была одна боевая триба, еще две на Рооне и две на Эзате. Миллионы дроми… Что с ними сталось, Марк? Вы свидетель тех событий и Судья Справедливости, вы должны знать! Я имею доступ к архиву космофлота, но не нашел там почти ничего.
— И не найдете. Разве только в файлах Секретной Службы… — Марк покачал головой. — Мы уничтожили их, Анте, перебили всех. Жестоко? Да, разумеется… Но напомню, что в Мирах Окраины наши жертвы исчислялись сотнями тысяч, и нас язвили в самое больное место — дроми ведь не понимают, кто такие женщины и дети. Для них существа небольшого роста — халлаха, то есть безмозглые, чья жизнь ничего не стоит… Поэтому тут им мстили с особым ожесточением, убивали в сражениях и мелких стычках, на планетах и в космосе. Как я сказал, погибли все. Почти все.
— Почти? — переспросил Бранич, приподнимая брови.
— Один остался жив. Не могу назвать его военнопленным, у дроми такого понятия нет, и ко мне он пришел сам, на Голой Пустоши, где приземлился мой флаер. Не просто так пришел, а с важной информацией… — Заметив на кедровой ветви белку, Марк полез в карман и бросил в траву горсть орехов. — Этот дроми был Старшим-с-Пятном и, вероятно, не из боевого клана. Мы отвезли его в Никель, на нашу базу, а когда все закончилось, он жил с нами в Ибаньесе, в госпитале — там уцелели подземные этажи.
— С вами? — снова полюбопытствовал Бранич.
— Да. Со мной и Майей, с Ксенией и ее лейтенантом. Я говорил с ним — не с лейтенантом, конечно, а с дроми.
Со мной и Майей, с Ксенией и ее лейтенантом. Я говорил с ним — не с лейтенантом, конечно, а с дроми.
— Говорили с дроми… — недоверчиво протянул Анте. — Простите, Марк, но это из области чудес. Насколько я знаю, голосовой аппарат человека не позволяет…