— Не совсем понимаю, — сказал Милов. — Вы хотите убедить меня в том, что замысел Базы можно только приветствовать и нужно всячески содействовать этой самой продаже? Но какое отношение к интересам Технеции имею я?
— Если бы я рассуждал по этой схеме, то и пальцем не шевельнул бы ради того, чтобы вытащить вас с Базы, кто бы меня об этом ни просил.
Нет, дело обстоит несколько сложнее. В самых кратких словах обрисую положение вот как. Вам надо спастись. Единственный способ сделать это — покинуть Технецию как можно скорее. Я готов оказать вам в этом содействие, поскольку ваше спасение не противоречит моим интересам. Но я не альтруист. Жизнь научила меня стараться извлекать из любого сочетания обстоятельств хотя бы маленькую выгоду. Так и в нашем случае. Я помогаю вам выжить и вернуться домой, вы же помогаете, в свою очередь, мне осуществить одну несложную операцию.
— Интересно: какую же? Может быть, она мне не по силам?
— О содержании её вы узнаете в свое время. Пока могу Лишь заверить вас: вы с нею сладите.
— Вы так во мне уверены?
— Мы знаем о вас много, да и вас знаем, друг мой, тут сохранилось не так ух мало людей, помнящих вас по прежней, дотехнетской жизни. И у нас есть все основания полагать, что вы способны справиться с этим. Кстати, подобного же мнения о вас были и те, с кем вы разговаривали на Базе, не правда ли? Господин Клеврец в частности? Я очень уважаю его как специалиста. К сожалению, до меня дошла весть, что у него какое-то расстройство здоровья.
К счастью, не смертельное.
Разговор о здоровье Клевреца Милов предпочел не поддержать.
— И все же я не представляю себе, каким образом мог бы сейчас выкрутиться… Вы говорите: покинуть Технецию. Не думаю, что это очень просто. Границу у вас охраняют достаточно добросовестно.
— На что же вам дана голова? Думайте! Я потому и пригласил вас сюда: именно здесь мы можем обеспечить вам Наилучшие условия для работы мысли. У меня тоже нет готового рецепта для вашего спасения. Есть Лишь желание содействовать — и кое-какие возможности для этого. На то, чтобы обдумать способ решения задачи, у вас будет целых два дня.
Целых два!
— Немного, — сказал Милов на всякий случай.
— В этом мы не властны. Потому что, как мне представляется, ваше возвращение домой Легче всего увязать именно с торговой операцией, о которой мы с вами уже говорили; с операцией, что готовит База. Операция, Насколько мне известно, должна начаться через неделю, перенести сроки — не в нашей власти, а дня три-четыре вам понадобятся на то, чтобы оказаться в той группе, которая и будет реализовывать план — их план. Это можно только изнутри: никакое нападение на транспорт с грузом невозможно, я уверен — он будет прекрасно охраняться, да и маршрут его следования вряд ли удастся уточнить: он предельно засекречен, а может быть, вообще из нескольких возможных будет избран лишь в последний миг. Нет, вам надо быть в той группе — как это и предполагали те, кто ставил перед вами задачу номер один.
— Они действительно ставили задачу, — кивнул Милов. — Но потом сами же меня отстранили. Оказалось, что меня обрабатывали слишком…
Старик не дал ему договорить:
— Мы узнали об этом практически сразу же, и, признаюсь, это обстоятельство немало нас озадачило. Дело в том, что, как только я узнал о том, что вас задержали тут, буквально у меня перед носом, мне стало ясно, что вас придется вытаскивать. Первоначально мы рассчитывали, что вас официально введут в состав конвоя — ну а мы сумеем связаться с вами, объяснить обстановку и тэ дэ. Однако этот план сорвался. Мы стали думать над другими вариантами. Мы вовсе не глупы. Вот вам пример: мы ни на мгновение не усомнились в том, что на самом деле вы сохранили — или быстро восстановите — человеческую ясность мышления. Если бы мы не знали этого, то не стали бы строить на вас какие-то расчеты. Наоборот, это происшествие только укрепило нашу уверенность в том, что любая работа вам по силам.
Если бы мы не знали этого, то не стали бы строить на вас какие-то расчеты. Наоборот, это происшествие только укрепило нашу уверенность в том, что любая работа вам по силам. И мы решили вытащить вас оттуда, раз уж они не смогли вас использовать. Решили — и вытащили. Вам только казалось, что если ваш охранник выбыл из игры, то за вами никто не приглядывал. Смотрели. Кстати, группа, к которой вы в последний миг присоединились, несколько часов была вынуждена ждать подходящего момента для выхода. Нет, не рядовые технеты, конечно, — им приказали ждать, и они ждали, скомандовали — и они пошли. Я говорю о тех, кто дал команду на выход. А начальство Базы…
— Кстати, — сказал Милов, — они мне хоть что-то обещали в случае успешного выполнения…
— Они соврали бы, и вы это прекрасно знаете.
— А откуда, собственно, мне знать это?
— М-м… Своя логика в вашем замечании есть. Н-да. Ну, что же — придется снабдить вас еще кое-какой дополнительной информацией.
— Могу только приветствовать.
— Видите ли, мистер Милов (ухе не «мсье», подумал Милов мельком, форсит, брандебур с бакенбардами, пижон старый!), избавиться от ракет и получить за них весьма пристойные деньги — таков план Базы, но не весь план, а лишь его меньшая половина. И если вы хоть на минуту задумаетесь над ним, то поймете, что в плане этом, в самой его основе, заключается определенная опасность для продавца. Впрочем, я уверен, что и эта минута вам не нужна: вы наверняка успели уже раньше проанализировать все обстоятельства. И поняли если не все, то многое.