Тщательно изучив эти вопросы, я смог прийти к следующим выводам. Во-первых, никакой технологии не существует, как нет и такой реальности, как пресловутые технеты. Весь связанный с ними шум является лишь частью политической игры, рассчитанной на привлечение внимания и крупных средств западных инвесторов. На самом же деле технеты и есть проживавшие в бывшей Кае парии люди, подвергнутые, однако, — и продолжающие подвергаться — определенному воздействию психотропных веществ, образцы которых мною получены и будут Переданы Вам одновременно с этим отчетом. Подобная обработка значительно примитивизирует мышление, делает людей более управляемыми, но одновременно и гораздо менее обычного способными на принятие самостоятельных решений. Тут следует добавить, что указанное воздействие на людей должно повторяться достаточно часто, поскольку не является долгодействующим. Однако, насколько я могу судить, после четырех-пяти повторений субъект в значительной мере теряет способность вернуться когда-либо в нормальное состояние. Вопрос — как все это отражается на потомстве — нуждается в дополнительном изучении. Есть основания полагать, что он приводит к некоторым аномалиям.
Таким образом, людям, еще сохранившимся в современной Технеции, несомненно, грозит опасность, хотя и не связанная с их физическим уничтожением.
Полагаю, что предоставлением этого отчета я полностью заканчиваю работу, выполнение которой взял на себя. При возникновении у Вас дополнительных вопросов готов ответить на них, но только в том случае, если это не потребует повторного визита в Технецию.
Помимо этого, рад сообщить Вам, что люди, привлеченные Вами к обеспечению моей работы, благополучно покинули пределы Технеции, не понеся никаких потерь и не претерпев заметных неудобств, свыше предусматривавшихся самим характером задания. Полагаю, однако, что об этом Вы уже полностью информированы.
В связи со сказанным прошу перевести оставшуюся часть моего гонорара на мой счет, чьи реквизиты Вам известны.
Примите, сэр, мои уверения в совершенном к Вам почтении…»
4
— Гонорар! — сказал Мерцалов с усмешкой. — Ввернешь же ты иногда словечко — хоть стой, хоть падай.
— Трудно объяснить малограмотному человеку, — сказал Милов.
— Это Хоксуорт-то малограмотный?
— А я не о Хоксуорте.
— М-да. Не уважаешь ты, Милов, начальство.
— А ты мне не начальник. Я — вольный пенсионер. Отставник.
— Ну, это мы еще посмотрим.
Отставник.
— Ну, это мы еще посмотрим. Милов насторожился:
— А что?
— Да так, ничего особенного… Ты вот тут написал, что люди никакой другой опасности в Технеции не подвергаются. Между тем мы получили кое-какие интересные данные. Об экспорте органов для пересадки. И это, между прочим, связано с теми местами, которые ты только что покинул.
— Гм, — сказал Милов. — Ну-ка, просвети старичка…
— Придет время, — сказал Мерцалов, — просветим. А сейчас — ты свой багаж распаковал уже?
— Да у меня всего багажа…
— И не распаковывай. Потому что мы тебя вскорости смайнаем за борт.
— Чего ради?
— Да ведь я тебе все объяснил уже! Вернешься к своему работодателю. Отчитаешься лично, поскольку вопросы у него наверняка найдутся. Проследишь, чтобы заплатили тебе без всяких… экивоков. Ну и, насколько я в курсе, соединишь полезное с приятным. Я не ошибаюсь?
— А вот уж это, я полагаю, не твое дело, — сказал Милов.
— Разве у меня есть не мои дела? — спросил Мерцалов.
5
— Куда ты исчез? — спросила Ева сердито. — Я потратила целую вечность, чтобы дозвониться до тебя, — и ни разу никто не ответил. Ты что, уезжал из Москвы?
— Уезжал, — сознался Милов. — Как твоя конференция? Как сообщение?
— Лучше не бывает. Но ты не заговаривай мне зубы. Отвечай на вопрос. Ты уезжал? Куда же это, интересно? И с кем?
— В одиночку. Подвернулась возможность немного заработать. Чтобы уж здесь не отвлекаться на лекции и прочее. А у тебя тут неплохо — в новом, как ты говоришь, кондоминиуме. Все о'кей.
— Погоди, — сказала Ева. — Ты еще не видел спальни.
— Твоей — или моей?
— Она, как это у вас говорится, совмещенная.
— Горю желанием посмотреть.
— Прямо сейчас?
— А чего ждать?
— Ну, это я еще подумаю — заслуживаешь ли ты…
— Ева!
— Ладно уж. Конечно, другая бы на моем месте…
— А другой на твоем месте и не может быть, — сказал Милов. — Только ты одна… Только…
— Господи, — сказала Ева. — И как тебе еще поручают какие-то дела? Ты же абсолютно ничего не соображаешь. Сколько раз я тебе говорила: это расстегивается спереди!
— Прости, — пробормотал Милов. — Забыл. Но только это…
— Кажется, да, — проговорила она долгое время спустя. — Память у тебя сохранилась. И не только…
— Я только притворяюсь старым, — сказал Милов. — Чтобы ввести противника в заблуждение. А в действительности…
— Я знаю, — сказала она. — Я рада… рада… рада.
— Погоди, — сказал Милов. — То ли еще будет.