— Слушай, — сказал он. — Как тебя называть? Я так и не знаю…
Она тоже улыбнулась — медленно, едва ли не со скрипом.
— А тебя?
— Даниил.
— По-моему, никогда не слышала такого имени.
— Оно редкое в наше время. Ну, а ты — кто?
— Леста.
— Красивое имя, — похвалил он. — Я его тоже никогда не слышал.
— Оно чисто технетское, по-моему. У нас много новых имен. Нам находят красивые и редкие.
«Значит, у технетов с именами примерно так же, как у людей, — заключил Милов про себя. — Прямо какая-то мания подражательства. Хотя официально у них только номера — внешний и второй, несменяемый, которым я, кстати сказать, еще не успел обзавестись».
— Слушай, Леста… Ты не проголодалась?
— Я не… Что ты имеешь в виду?
— Есть не хочешь?
Она бросила взгляд на часы — дешевый будильник.
— Время не наступило. Значит, не хочу.
— Да, — сказал он, — конечно. Я тоже не хочу. Просто так спросил.
Он мог бы добавить, что готов спрашивать обо всем что угодно — и ради получения полезной информации, и еще затем, чтобы не начала задавать вопросы она; ему сейчас было бы трудно удовлетворительно ответить на любой вопрос, до такой степени он оказался неподготовленным — и жаль, что только сейчас начал понимать это. Но отступления уже не было. Хотя спрашивать было не менее опасно, чем отвечать: с каждым вопросом он, похоже, все больше демаскировал себя, приближал к тому самому провалу, которого боялся. Самым разумным сейчас было бы — молчать, но ему отчего-то казалось, что он должен что-то делать, чем-то заполнить пустоту, возникавшую в безмолвии.
— Может быть, вам на самом деле нужна какая-то помощь? — Милову показалось, что он нашел достаточно безопасную тему. — Если что-то в моих силах…
Техналь взглянула на него с удивлением:
— Отчего ты так решил? Я совершенно исправна, я же сказала.
— Да, но там, на улице… Да и здесь — ты сразу задремала.
Она посмотрела на него, и в глазах ее мелькнуло какое-то странное (подумалось ему) выражение.
— Я задремала?
— Ну, возможно, ты сама не заметила этого…
— Может быть, — неожиданно легко согласилась она. — И ты тоже задремал, правда ведь?
— И я тоже, — подтвердил он. — Я немного… ну, почувствовал недостаток энергии. Слишком давно не пополнял ее запас.
— Понимаю… — протянула она таким тоном, который, похоже, свидетельствовал как раз о противоположном. — И у меня то же самое. Был энергетический перебой — там, на улице.
— И у меня то же самое. Был энергетический перебой — там, на улице.
— У тебя тяжелая работа?
Она подумала, прежде чем ответить:
— Скорее нервная. Я недавно вернулась с производства. Из круга.
— С производства — чего? — Вопрос вырвался непроизвольно, и Милов слишком поздно сообразил, что задавать его, вернее всего, не следовало.
— У тебя, похоже, не только с энергетикой плохо, — озабоченно проговорила Леста. — Ты что, стал уже забывать самые простые вещи? Просто у меня пришло время превенции.
Милов заставил себя улыбнуться:
— Ты не говори об этом никому — о том, что у меня такие перебои с памятью, ладно? После паузы она кивнула:
— Не скажу. Ты ведь помог мне — и может быть, как раз потому, что у тебя какие-то системы не в порядке. Если бы с тобой все было нормально, ты наверняка прошел бы мимо — как все остальные.
— Да, — согласился он. — Может быть. Но, знаешь, я вспоминаю понемногу. Конечно, производство — очень тяжелая работа.
Леста неожиданно улыбнулась, как если бы Милов сказал что-то очень смешное, но тут же снова стала серьезной.
— Работа, конечно, тяжелая.
— Я мешаю тебе по-настоящему отдохнуть?
— Чем же? Ты ничего такого не делаешь.
— Ну, просто своим присутствием…
— Здесь достаточно места, чтобы дышали двое. Даже пятеро могли бы дышать в этой комнате. А сейчас давай помолчим. Наступили минуты поглощения информации.
— Да, конечно, — поспешно подтвердил он. Что-то как будто щелкнуло внутри аппарата на столике около дивана; Милову сперва показалось, что это приемник, потом он сообразил, что всего лишь динамик трансляционной сети. Принудиловка — как называлось это устройство в дни его детства.
Прошло не более минуты — и после сигнала точного времени диктор произнес:
— Актуальная информация на вторую половину нынешнего дня. Требуется особое внимание. Каждый технет должен быть настороже на улице, на работе и дома. Остерегайтесь незнакомых. Не совершайте поездок в восточном направлении, в семидесяти километрах от города начинается зона срочного ремонта дорог, проезд по ним закрыт. Технеты второй учетной категории приглашаются в точки организации. Всем, всем: не впускайте в ваши жилища никого, чью сущность вы не можете удостоверить; не вступайте в разговоры; не верьте слухам, полагайтесь только на официальную информацию; при малейшей надобности прибегайте к помощи сипо. Количество патрулей сипо сегодня удвоено. Не проявляйте излишнего беспокойства: в стране протекают нормальные процессы развития, и все остаются на своих местах. Теперь прослушайте сообщение о погоде…
Сообщение о погоде Милов пропустил мимо ушей, но услышанное перед тем показалось ему заслуживающим внимания. Дороги на восток перекрыты, и вроде бы ожидается проникновение в Тек-нис нежелательных сил. Это говорило о том, что отряд с тренером во главе действовал в соответствии с диспозицией. То есть в намеченном месте или близ него отделался от своих сопровождающих и скрылся в лесу, чтобы достичь нужного места — точки исчезновения команды, как у них это называлось: исчезновения от ненужного внимания. Жаль, информация оказалась слишком скупой. Это могло означать лишь то, что задержать отряд не удалось и у властей не было представления о том — кем же были люди, незаконно проникшие на эту территорию и оказавшие сопротивление. Что же, думать так было приятно. Когда сказать правду стыдно — врут, оказывается, и технеты.