Как оказалось, от неожиданности люди не только цепенеют, но и наглеют. Тем более что пасть у чудовища была занята, а лап или щупальцев не наблюдалось вовсе.
— Пшла вон, гадина! — злобно рыкнула я, упираясь каблуками в песок.
Чудовище возмущенно засопело и покрепче стиснуло челюсти, перекусив тонкую шею добычи. После чего, довольное, исчезло под водой, а я в обнимку с головой кубарем покатилась по земле. Плеснувший хвост мстительно окатил меня водой, на макушку шлепнулась и живописно обвисла прядь черных спутанных водорослей.
— Что это было?! — ошеломленно выдохнула я, глядя на расходящиеся круги.
Селяне, как ни странно, и не думали предаваться панике. При виде твари они всего лишь отступили на несколько шагов от воды, чтобы не искупаться вместе со мной, и теперь корчились от смеха, разглядывая промокшую насквозь ведьму и ее боевой трофей.
— Да так, водится в этой заводи чевой?то, — философски заметил староста. Подумал и добавил: — Не шибко злобное, только нервное чуток и ведьмовства не любит. Нарочно небось слопало, чтобы вам не досталось. Так?то оно падаль не жрет, да и вообще больше птицу промышляет…
Я задохнулась от возмущения:
— Что, предупредить трудно было?!
— А чего там предупреждать? — запоздало расхрабрился белобрысый мужик в кольчуге. — Днем?то оно в омуте у берега сидит, никого не трогает, однако ж лодок не любит, а вплавь — раздеваться неохота, пиявок тут тьма?тьмущая. А козел знатный был, здоровущий, бросать жалко. Глядишь, на что?нить и сгодился бы…
— Сгодился, говоришь? — Кое?как поднявшись, я раздраженно сунула ему в охапку черную рогатую башку. — Так забирай себе на запасную! Ничем не хуже будет!
Развернувшись, я зло рванула за повод ехидно скалящуюся кобылу и поволокла ее к зарослям ивняка. Вслед полетели сдавленные смешки.
* * *
— Не уехала она, — таинственно сообщил Гдынь, без спроса цапая за ручку вторую кружку, обильно обтекающую пеной. — В кусты пошла платье отжимать, а кобыла, гадость такая, как встала поперек дороги — ни пройти, ни проехать!
— Это которая дорога — к Пади или на Крюковичи? — наивно уточнил корчмарь, не забывая, впрочем, щелкнуть костяшками счетов.
— К кустам! — Гдынь зачерпнул из миски горсть подсоленных сухариков и начал по одному кидать в рот, как семечки. Бдительный корчмарь щелкнул еще раз. — Сказывают, у всякой ведьмы сзади хвостик ма?а?ахонь?кий имеется, вот бы поглядеть!
— Токо кобыла его самого за зад цапнула, — хохотнув, добавил староста, припадая к своей кружке. Корчмарь только вздохнул — старосту в селе уважали и побаивались. Впрочем, тот не злоупотреблял своим положением и, хоть заходил ежедневно, на вторую кружку никогда не покушался. — Не укусила, а так, придержала чуток. Кабы сам с воплем не рванулся, может, и уцелели бы штаны?то…
— А потом вышла — мы так и сели! — продолжал слегка смущенный Гдынь, стараясь держаться спиной к стойке.
— Платье сухое, будто час на солнце провисело, волосы длиннющие дыбом, сама мрачная, как теща в три часа ночи, что со сковородником чугунным зятя любимого на пороге поджидает. «Где тут, — спрашивает, — постоялый двор у вас?» Ну мы ей на «Драконью берлогу» и кивнули. Еще и про твою корчму словечко замолвили… хоть и не следовало, — насупившись, добавил бывший сотник, по неумолимому щелчку отдергивая руку от третьей кружки.
Корчмарь флегматично двинул костяшку обратно. В «Рыбаке и Пивке» дела неплохо шли и без ведьмы. Правда, удушливая колосеньская [3] жара несколько умерила аппетит завсегдатаев, зато подстегнула жажду. А чтобы драгоценная влага не испарялась из кружек еще по пути к столам, две недели назад корчмарь находчиво перенес свое заведение вниз, в просторный подвал. И хотя там здорово пахло огуречным рассолом, зато царила вожделенная прохлада, а пиво можно было разливать прямо из огромной бочки, в которой оно выдерживалось с весны. Так что благодарные клиенты пили и сразу занюхивали, прекрасно обходясь без закуси.
По крутым ступеням уверенно зачастили дриадские сапоги. Местные модницы нарочно ставили на них гулкие стальные подковки, но хозяйка этой пары предпочитала не привлекать к себе излишнего внимания. Она и так от его отсутствия не страдала.
— Легка на помине, — вполголоса констатировал прежде молчавший детина в красной рубахе, утыкаясь в свою кружку.
— Тоже мне ведьма! — разочарованно хмыкнул корчмарь, разглядывая хрупкую женскую фигурку, вдоль стенки проскользнувшую к дальнему столику. Гдынь, воспользовавшись моментом, ухватил еще парочку сухариков и торопливо сунул за щеку. — Снимает сглаз, вешает на уши! Ладно, пойду обслужу.
Корчмарь, к величайшему неудовольствию Гдыня, смахнул на поднос все наполненные кружки, в центре водрузил сухари и неторопливо пошел к новой клиентке, по пути обнося старых.
* * *
Ну почему у меня не может быть отпуска, как у всех нормальных людей и нелюдей?! Конечно, никто не заставляет меня трудиться от темна и до темна, но стоит мне взбунтоваться и, облюбовав какое?нибудь симпатичное местечко, с воодушевлением приступить к отдыху, как начинается: «Ой, госпожа ведьма, раз уж вы в наши края завернули, не посидите ли ночку во?он в том буераке? Ей?ей, до того там воздух целебный — лучше, чем на Окменских Грязях оздоровитесь, заодно и упырей тамошних по крапиве погоняете, а то уже трех человек вусмерть загрызли, безобразники!»