На шум лениво Атанарих вышел.
Усадьба просторная, дом богатый, деревянный. Стоит князь в дверях, большой, грузный.
Виктор к Атанариху подошел, отточенным движением императорское послание вручил. Атанарих взял, в руках повертел, потом кивком нотария подозвал и ему сунул: прочти.
Агилмунд глазами пробежал.
— Интересоваться изволит, на каком основании народ, дружественный римлянам и связанный с ними еще через Константина Великого договором вечного мира, оказал поддержку узурпатору, который, находясь во власти низменных страстей и поддавшись гнусным побуждениям честолюбия, начал войну против законного государя.
— Запутался я что-то, — сказал Атанарих. — Не сыпь словами, не горох. Узурпатор — это у нас кто?
Нотарий и князь, как по команде, одновременно повернули к Виктору вопрошающие лица. Искренне недоумевали. Атанарих брови поднял, глаза выпучил, рот приоткрыл: в полной растерянности бедный варвар.
Виктор зубами скрипнул, но ответил:
— Узурпатор — Прокопий, казненный за измену и междоусобную войну.
— А, — протянул Атанарих с видимым облегчением. И нотарий тоже сменил выражение лица: теперь он понимающе супился и кивал.
Но вот Атанарих снова озаботился, и мгновенно его беспокойство передалось и верному нотарию:
— А законный государь — это, стало быть…
— Август Валент, — отрезал Виктор. — Август Валент — законный государь. Ты поддержал проходимца, князь, дал ему своих людей, нарушил договор с Империей. Так что когда твои люди попали в плен, Валент обошелся с ними по справедливости.
Атанарих повернулся к нотарию:
— Принеси то письмо.
Тот кивнул и быстро похромал в дом. Долго возился там, гремел засовами. Атанарих в это время зевал и чесал у себя под мышками, задирая рубаху и выставляя напоказ изрядный живот. Виктор с ненавистью глядел на этот живот.
Наконец, явился пройдоха нотарий, вынес письмо, о котором шла речь, и с торжественным видом объявил:
— Вот подлинный документ, призванный полностью оправдать образ действий нашего князя.
Виктор с ненавистью глядел на этот живот.
Наконец, явился пройдоха нотарий, вынес письмо, о котором шла речь, и с торжественным видом объявил:
— Вот подлинный документ, призванный полностью оправдать образ действий нашего князя. Написан собственноручно Прокопием. Здесь он провозглашает, что принял верховную власть, ибо она принадлежит ему по праву как близкому кровному родичу покойного императора Юлиана. Следовательно, оказывая ему поддержку, мы сохраняли верность давнему договору с Константином. Ибо как еще выказать верность Константину Великому, если не поддержав его родича? Я могу прочесть, — с невинным видом предложил нотарий.
— Нет необходимости, — сказал Виктор. — Я передам Августу Валенту ваши оправдания. Но боюсь, он сочтет их пустыми отговорками.
Направился было к своей лошади, но Атанарих окликнул его.
— Да погоди, ты… Не такие уж мы тут звери. Как тебя зовут? Виктор? Странное имя для сармата.
— Если меня здесь вынуждают терпеть оскорбления… — начал Виктор.
— Да будет тебе, Виктор, — совсем мирным тоном сказал Атанарих. — Передохни у нас дня два, а потом мы тебе проводника дадим. Ведь пока сюда шел, заблудился небось? Вон одежда как поизорвалась. — И Агилмунду: — Пива гостю принеси.
Агилмунд в дом ушел и сразу же донеслись его крики: погонял какую-то служанку, чтоб немедля пива князю несла.
Виктор остался погостить. Два дня терпеливо сносил атанарихово гостеприимство. Ел, пил. Тот, точно в издевку, кормил поджарого сармата на убой, до боли в желудке, поил, как лошадь, все расставаться не хотел. Наконец еле живого от обжорства отправил назад, к Валенту, дав в сопровождение верткого паренька с хитрым лицом.
* * *
Как и следовало ожидать, на письмо Прокопия, предоставленное везеготами, Валент даже и не взглянул. Долго колебался император ромейский, что бы такого убийственного Атанариху написать в ответ, но так ничего и не придумал, а вместо того двинул за Дунай войска.
Только слепой бы, пожалуй, не заметил, что Валент затевает войну. А Атанарих уж никак слепым не был. И меры принял.
По весне никто не помешал Валенту мосты через Дунай наводить. Флавиева флота корабли сонно покачивались, выстроенные в ряд в самых низовьях Реки. Ругань, грохот, плеск волн, беспокойное ржание коней — переправляются ромеи по плавучему мосту на палубах, в Готию идут — зловредного Атанариха карать. А что он к узурпатору людей своих посылал?..
Сопротивления переправе никакого не чинилось. Левый берег Дуная как вымер. Сперва ступали ромеи с опаской, засады ожидали. Но Атанарих исчез.
Это прибавило Августу Валенту бодрости. Было предпринято несколько стремительных марш-бросков по всем направлениям, но все они вонзались в пустоту. Вымерли они, что ли, эти проклятые готы?
Чего захотел — чтоб готы вымерли. Валент понимал: невозможное это дело. Живехоньки и готовы ощутимо тяпнуть, если подвернется удачный случай.
Атанарих употребил полученные известия о том, что ромеи карательный поход задумали, таким образом: собрал народ свой и с ним подальше в горы забрался, прочь с равнины, где все как на ладони. В горы ромеи с их лошадьми не сунутся. Крупной воинской части резона нет, не зная местности, по горам блуждать — воинственных готов вылавливать.