Услышав такие слова, стрелец переложил бердыш в левую руку, а правой заехал Ульриху прямо в зубы:
— А вот тебе за государя, вша позорная!
Отняв у лакея рахат-лукум, стрелец заглянул в горницу.
Затем осторожно прикрыл за собой дверь, вдумчиво доел восточное лакомство и бросился к Кощею.
Великий канцлер сидел за фамильным столом из черного дерева и с интересом рассматривал стоящего перед ним человека. Человек был темноволос, ростом сугубо невелик, но, видать, силен и глаза имел бойкие, словно он не книгочей-многознатец, а трактирный драчун. Человек был гладко выбрит, одет в ладное немецкое платье и башмаки имел совершенно необыкновенные: с огромными золотыми пряжками.
— Так ты и есть знаменитый Петрович? — произнес Кощей и кисло улыбнулся, словно невзначай покосившись на стоящего в сторонке лакея. Причина кислой улыбки была многосложной, не последнюю роль играло и то, что великий канцлер никому не доверял, всех и вся подозревая в предательстве. Личный лакей давно вызывал у него тихую ненависть, но лучше иметь одного старого наушника, чем двух новых.
— Между тем алхимик Петрович спокойно вынес игру в гляделки, которую устроил ему великий канцлер.
— Совершенно верно, ваше высокопревосходительство! — тонко улыбнулся ученый, словно подыгрывая канцлеру в какой-то только им двоим понятной игре. Лакей, стоящий в сторонке, забеспокоился, задвигал ушами, но на лице изобразил полное равнодушие и даже как бы отвернулся.
— Я наслышан о тебе! — Кощей сплел пальцы и кивком указал на кресло. — Присаживайся. Садиться не предлагаю… пока.
— Петрович улыбнулся, словно оценил кощеевский юмор, и сел в кресло.
— Ты вот чугун в золото превращаешь, механического мужика изобрел. А сейчас чем занимаешься?
— Изобретаю железные лучи, — коротко сказал Петрович.
— Что?! — испугался Кощей.
— Железные лучи, — повторил алхимик и пояснил: — Сии лучи глазом не видимы, но ежели такой луч направить на рыцаря в латах, то он мгновенно сварится вкрутую.
От самой идеи и оттого, что Петрович сказал это тихим, будничным голосом, у Кощея прошел мороз по коже. Он даже забыл на мгновение, зачем вызвал к себе этого многознатца.
— Неужели не жалко?
— Кого? — не понял ученый.
— Рыцарей…
— Я об этом не думал, — отмахнулся Петрович, — для меня важней красота идеи!
Кощею захотелось немедленно отправить этого умника боярину Матвееву на правеж, но он сдержал естественный и вполне понятный порыв.
— Вот что… э… Петрович. О железных лучах пока забудь. Есть дела поважнее. Ты должен выполнить срочный заказ.
Кощей на секунду замолчал, словно ожидая ответной реакции, но ее не последовало.
— Так вот, — продолжил великий канцлер, — ты должен изготовить точную копию царской короны и скипетра. И чтобы к утру сии символы государственной власти были на столе. Бери себе сколько хочешь рабочих, помощников, но исполни. Золото и самоцветы получишь из казны.
— Очевидно, Петрович все схватывал на лету. Он кивнул головой и коротко осведомился:
— Я могу вернуться к себе в лабораторию?
— Ты будешь работать здесь, в подвале! — мстительно бросил Кощей. — Все необходимое тебе доставят!
— «Ну, наконец-то можно вздохнуть спокойно, — подумал Кощей, когда чрезмерно любопытный лакей захлопнул за алхимиком дверь. — Ишь ты, железные лучи изобрел… хотя, если вдуматься, в этом что-то есть!» Он расположился поудобней в кресле и щелчком правой руки затушил все свечи, кроме одной, дежурной. Однако отдохнуть великому канцлеру не пришлось. Со всех сторон послышались топот ног, возбужденные голоса. Наконец в дверь постучали.
— Ваше высокопревосходительство!
— Что случилось?
— Ничего не случилось! Царь-батюшка помер!
— Врешь, собака!
Через минуту Кощей уже вбегал в царские хоромы.
Со всех сторон послышались топот ног, возбужденные голоса. Наконец в дверь постучали.
— Ваше высокопревосходительство!
— Что случилось?
— Ничего не случилось! Царь-батюшка помер!
— Врешь, собака!
Через минуту Кощей уже вбегал в царские хоромы.
— Все назад! — крикнул он страшным голосом, закрывая за собой дверь и оглядываясь. Дормидонт по-прежнему лежал на лавке, и бороденка торчала точно так, как сказал стрелец. «Неужели и впрямь?.. — мелькнула в голове великого канцлера страшная мысль. — Что же теперь будет с Русью? Снова смутные времена? Снова боярин Бунша со своей разноцветной революцией? Русь, куда несешься ты, дай ответ? Не дает ответа!»
Он подошел ближе, склонился надДормидонтом и невольно отпрянул назад. За всю свою долгую и беспокойную жизнь канцлер не видел покойников с румянцем на щеках. Вдобавок от царя сильно несло самогоном.
Кощей поднял руку, чтобы щелкнуть пальцами, призывая челядь, но тут Дормидонт открыл глаза и, мучительно сморщившись, простонал:
— Кощеюшка, мне бы того… лекарства!
Кощей вытащил из кармана фляжку, сделал глоток сам, шумно выдохнул и передал Дормидонту. Дормидонт, покряхтывая, принял сидячее положение, вытащил из кармана малосольный огурец, разломил и половину протянул канцлеру. Кощей послушно захрустел. Дормидонт сделал приличный глоток и прищурился:
— По какому поводу тревога?
— Да где же тревога? — удивился Кощей.
— Везде! — убежденно прошептал Дормидонт. — И вот я не выдержал. Перебрал с расстройства!