— Прекратить! — заверещал он. — Я король! Вы не имеете права!
— Не имеем, — смиренно согласился Илья. — Но ведь делаем, а? Парадокс! — и свесил упырю увесистый подзатыльник. В следующую секунду массивная дверь пришлепнула монстра с такой силой, что от него остались только дымящиеся башмаки.
— Кажись, все? — спросил Яромир, оглядываясь и переводя дух. — А где палач-то?
— Оторвался во время работы, — пояснил Добрыня. — Ну, для него же лучше. Все равно бы он голову назад не вытащил. К тому же с отъеденной задницей куда он годен?
Яромир посмотрел на кучу прессованного мусора, оставшегося после упырей.
— Это куда девать? Поджечь бы…
— Не наша забота, — отмахнулся Илья. — Пусть выгребают сами. На удобрение. Пошли отсюда!
Но выйти из Бастилии оказалось непросто. Из караульного помещения выскочили стражники с алебардами. Морды у стражей были красные, от них несло за версту винным перегаром. Нахлобучив шлемы на лоб, они поперли на богатырей, как живой таран. Драться в узком коридоре было неудобно, да, честно говоря, и не хотелось. Пришлось Яромиру сбегать за дверью и упрессовать всех стражников сразу.
И еще один раз пригодилась дверь: чтобы высадить ворота. Возле подъемного моста они увидели отца Жозефа. Узрев богатырей, он подпрыгнул, как ужаленный, но вместо того, чтобы бежать, бросился прямо к ним. Илья встретил его сурово:
— Что ж ты, преподобное твое преподобие, упырям помогаешь? Богатырей решил извести?
— Живы! — зарыдал отец Жозеф, заламывая руки. — Слава всевышнему! А где же вампиры?
— Там, где им и положено быть, — сказал Яромир. — В аду. Небось уже на сковородке жарятся!
— А я не смог! — выдохнул отец Жозеф. — Они меня каждый день по голове дубиной били, живого места нет! — он горестно обнажил бугристую лысину.
— При виде лысины Илья смягчился и проникся сочувствием:
— Ладно, преподобный. Иди домой. Упырей больше нету!
— Но есть поддельный кардинал! — возопил Жозеф. — Я не могу идти домой, я должен спасти отечество!
— Погоди, как это поддельный? — удивился Попович. — А где же настоящий?
— Настоящий в Бастилии, — сказал Жозеф. — Но его сегодня должны были съесть. Эта толпа вампиров…
— Не успели! — утешил его Яромир. — Им по пути палач попался. Так они его сначала схарчили. А потом им было не до того.
Отец Жозеф буквально подпрыгнул от радости.
— Господа рыцари! — взревел он. — Ну что вам стоит спасти бедную Франкмасонию? Совершите еще один подвиг, ведь для вас это так просто! Освободитенастоящего кардинала!
Вопли преподобного были так пронзительны, а интонации так умоляющи, что Илья невольно смахнул набежавшую слезу:
— Подмогнем, что ль? А то ведь пропадут без нас!
— Веди, — сказал Яромир. — Да только побыстрее. У нас дела!
— Одну минуточку! — воскликнул отец Жозеф и ринулся вперед, по темным коридорам Бастилии.
— А заодно и всех остальных освободим, — шепотом сказал Илья. — Чую, здесь народу много томится.
Они снова пробежали по темным сырым коридорам, прогрохотали по сломанной двери, окончательно приплюснув стражников к полу. Илья Муромец по ходу дела вышибал все двери, которые попадались по пути. Некоторые камеры были пусты, в некоторых шевелилось нечто человекообразное. От факелов по потолкам метались клочковатые тени. У Яромира из-под ног порскнул какой-то недомерок с большими ушами. Он злобно оглянулся, зашипел, как испуганный кот, оскалил широкие, как у ишака, зубы и с хлюпом всосался в каменную кладку. Яромир остановился, как вкопаный, но Илья потащил его дальше:
— Что замер, чародея не видел?
— Так это чародей? — ахнул Яромир.
— А кто же еще? Знамо, он. По ушам видно!
Отец Жозеф летел вперед, задыхался, спотыкался на крутых ступеньках, но скорости не снижал. Наконец богатыри остановились возле одной из дверей. Илья по привычке хотел высадить ее с одного удара, но преподобный Жозеф с писком ринулся вперед и загородил ее, раскинув руки крестом:
— Не надо!
— Что не надо? — не понял Илья.
— Так открывать дверь не надо! Вы пришибете его высокопреосвященство! Он наверняка сейчас стоит у двери и подслушивает.
— Откуда ты знаешь? — прищурился Илья.
— Мне ли не знать привычки кардинала! — выпалил отец Жозеф. — Ваше высокопреосвященство! — жалостливым голоском позвал он. — Вы меня слышите?
Под дверью завозились, затем недовольный голос произнес:
— Ну, слышу, слышу, чего разорался?
— Он слышит! — возликовал Жозеф и снова повернулся к двери.
— Ваше высокопреосвященство! Поскорей отойдите в дальний правый угол. Мы будем вас освобождать!
За дверью послышались мелкие торопливые шажки. Все тот же недовольный голос произнес:
— Ну, отошел. И что дальше?
— А дальше вот что! — рявкнул Муромец, еще раз убедившись в том, что все знатные особы слеплены из недовольства и спеси. — Держись!
В следующую секунду дверь сорвалась с петель, проломила противоположную стену и понеслась над Парижем, как самый удивительный снаряд за всю историю воздухоплавания.
В эту самую минуту Неясыть, растерявший почти все свое магическое искусство, влача на себе братьев из сумы, пробирался к дворцу кардинала. Он надеялся только, на фон дер Шнапса. Голова от частых ударов дубиной почти не соображала. Коленки почему-то сгибались назад, как у кузнечика, а вместо носа свисала толстая лиловая груша и противно била по губам.