— Ты что, с ума сошел? — искренне удивился какой-то семинарист. — Смотри, сколько народу. Если буча начнется, до конца недели на бесплатную хавку нарвемся.
Старичок с тревогой посмотрел на собирающегося покинуть кабак юношу и сделал еле приметный знак мохнатому троллю, одетому в кожаный нагрудник с отличительным знаком наемника.
— Хозяин, мать твою за ногу! — проревел тот. — С сегодняшнего дня платишь нам, а не этим соплякам в рясах! Быстро еще выпивки сюда и найди где-нибудь девок! Бегом!
Это уже был вызов, который Вит проигнорировать не мог. Да и… А, черт с ней, с этой девицей. Потом разочтемся. Азарт предстоящей драки начал разбирать его. Он сдернул со стола друзей пустую кружку. Семинаристы радостно переглянулись и азартно потерли руки. Кто-то из них ощупал под глазом огромный фингал.
— Вроде зажил уже…
— Извините, господа наемники, — посеменил к столу расшумевшихся клиентов дядюшка Сэм, — но девочек в моем заведении нет…
— Ах, нет? — радостно прогудел тролль, хватая дядюшку Сэма за бороду и подтягивая его к себе. — Тогда мы тебя самого сейчас сделаем девочкой!
— Ребята, сегодня наш день, — поздравил друзей семинарист. — Это уже пахнет не неделей, а месяцем халявной жратвы и выпивки.
— Это уже пахнет не неделей, а месяцем халявной жратвы и выпивки. Хозяин! — грохнул он кулаком по столу, — а где наш квас с медом? — Вит увидел, что глаза у его друзей стали квадратными, и тут же поправился: — В смысле — свинина с хреном и водкой?
— Извините, уважаемый, — просипел дядюшка Сэм, борода которого по-прежнему была в плену у мохнатого наемника, — я занят.
В любой драке Вит всегда был заводилой, а потому он не спеша, двинулся со своей кружкой в сторону кабатчика.
— Нет, что за дела? Здесь сидят уважаемые люди, почти что принявшие сан. Близкие к богу, так сказать… — Тут Витор сделал вид, что только сейчас заметил бедственное положение кабатчика. — Господа, а вам не кажется, что духовным лицам положено отпускать в первую очередь?
— Да ты чё, святоша, совсем опух?
Наемники начали подниматься с лавки.
— Да мы тебя сейчас самого опустим…
— Ты хоть понимаешь, кто мы?
— Да, — радостно кивнул головой Вит, одновременно разбивая свою кружку о голову ближайшего орка, — наш месячный отдых.
Силенкой Вит обижен не был. Он подхватил оседающее тело и швырнул его в сторону загулявших моряков, которые с интересом посматривали на начинающуюся заваруху.
— Морячки, вам подарочек!
Он знал, что делал. С просоленными морским ветром тружениками моря он не раз махался в этом кабаке, не раз после драки пили вместе мировую и, в конце концов, у них сложился дружественный вооруженный нейтралитет: бить всех, кто наезжает на дядюшку Сэма, а если таковых не найдется, чистить морды друг другу, если кровь молодецкая взыграет.
Морячки приняли подарок с распростертыми объятиями. Тело пропахало носом по столу, сметя с него кувшин с вином, и тут же затрепыхалось в могучей руке Громады, боцмана фелуки «Поющая Ласточка».
— Нас не уважают! — прорычал он. — Мы тут понимаешь, кушаем…
Тело полетело в сторону семинаристов, которые уже ждали его с лавками и табуретками в руках.
— Да бросьте вы его, придурки! — рявкнул Вит, находившийся в этот момент в центре драки. Его белобрысые волосы, выбившиеся из-под капюшона, мелькали среди наемников, тела которых периодически вылетали из схватки.
— Пацаны, наших бьют!
И началось веселье. Моряки и семинаристы, как стая голодных волков, набросились на добычу.
— Господа семинаристы, мы, возможно, опоздаем на вечернюю службу, а потому предлагаю провести ее здесь. — Получив подкрепление, Вит воспрянул духом, подхватил за ноги какого-то мелкого гоблина и начал вещать: — Помолимся, братия. Вразумим неразумных, благословим их так, чтобы слово Господа нашего дошло до них!
И будущие духовные отцы, вместе с моряками, начали благословлять. Кто кулаком, кто табуреткой, а кто лавкой. Вит благословлял головой гоблина.
— Тебя, тебя… и тебя тоже благословляю во имя Господа нашего, — приговаривал он, охаживая этой живой дубиной наемников.
— Тебя, тебя… и тебя тоже благословляю во имя Господа нашего, — приговаривал он, охаживая этой живой дубиной наемников.
— Мы ж свои!!! — завопили наемники. — Зелененький помогай!
Гоблин среагировал немедленно. В полете он умудрился сдернуть с еще не опрокинутого стола пару кружек и начал благословлять с помощью Вита своих коллег ими.
— Что ж ты делаешь, морда зеленая!!! — взвыли наемники.
— Своя шкура дороже. Не своей же головой я вас бить буду!
— Правильно, сын мой, — одобрил Вит, раскручивая гоблина над головой. — Возьми лавку, она дубовая. Братия, подкиньте лавку зелененькому.
Кто-то из семинаристов кинул, чуть не зарядив Виту в лоб, но гоблин успел перехватить ее на лету. Лавка была длинной. Попадало многим.
Одним словом кабак веселился вовсю. Лишь старичок сидел с невозмутимым видом и не спеша вкушал ужин, лениво работая ножичком и вилкой, которые кабатчик ему с блюдами не поставлял. Он извлек их из своей котомки. Лишь изредка он приподнимал тарелку и кружку, когда по столу кто-то покатывался, опускал их обратно и продолжал вкушать. Сторонний наблюдатель, если б таковой в трактире нашелся, заметил бы, что делал он это очень аристократично: после каждого глотка извлекал из недр своего бесформенного одеяния батистовый кружевной платочек с затейливой монограммой, промокал им губы и убирал обратно.