Старое, потемневшее зеркало над умывальником покрывал внушительный слой пыли. Я потянулся машинально протереть его, но вовремя спохватился. Совсем с ума сошел. Думаешь, Ты один способен добывать информацию из зеркал?
Лучше вот так… Я пальцем начертил на грязной поверхности знак Отражения, а затем наложил раскрытую ладонь сверху. Пальцы немедленно защипало, а стекло стало зыбким и подвижным, как пленка на воде.
«…Разыскивается опасный преступник… В связи с нарушением договора и преступлениями против безопасности Белой Королевы… Население может оказать содействие в поимке…»
Я шарахнулся назад, не спуская глаз с тусклой зеркальной поверхности, где под мерцающим знаком Отражения медленно таяло изображение моей физиономии. Не очень свежий снимок. Года на три моложе, чем я сейчас. Видимо, Черные на сотрудничество не пошли, а получить своими силами изображение мага против его воли невозможно.
Как и отпечаток силы… Но привкус ее я все же успел перехватить. Где взяли?
Осталось только с чувством выругаться. Теперь, пока не выберусь с территории Белых, я, словно вампир, ни в одном зеркале не смогу различить свое настоящее отражение, а только это дурацкое объявление о розыске.
Грузовичок, обогнавший меня на выезде из Древостоя, внезапно затормозил, сдал назад и остановился.
— Э-э… Доброе утро, господин маг. — Из кабины, неудобно перевесившись через сиденье, выглянул водитель. Парень показался знакомым.
— Привет, — сказал я, не сбавляя шага.
— Тебя подвезти? — крикнул он мне вслед.
Я невольно обернулся:
— Серьезно?
— Вполне, — кивнул водитель.
Я пожал плечами и не стал отнекиваться. Забрался в пахнущую сеном и машинным маслом кабину. Водитель протянул руку:
— Помнишь меня? Я Микеш… Я вчера был там…
— Да, — сознался я несколько настороженно, — помню. — Теперь я и впрямь его вспомнил. Это он весь вечер не спускал влюбленных глаз с Ильмы Блащатой. А потом помогал унять переполох.
— Я вчера еще хотел поговорить, да поначалу недосуг было а потом ты исчез куда-то. А тут, смотрю, шагаешь по обочине. Повезло.
— Кому?
Он неопределенно хмыкнул и спросил:
— Тебе в какую сторону? А то могу до района подбросить.
Мне все равно туда груз везти.
— Подходит, — кивнул я. — Спасибо.
— Да не за что… Я для того и… В общем, я чего тебя вчера искал… Я ж поблагодарить хотел.
— Поблагодарить?
— За Ильму… Она, дурочка, даже не понимала, какую беду накликала на себя… — Микеш поморщился. — Я люблю ее давно. Еще со школы. А она все посмеивалась да хвостом вертела. Ладно, думаю, дождусь, пока перебесится… Да только вон оно как вышло. Я ж знал, что она к ведьме пошла. Старая карга и меня все зазывала. Мол, давай присушу к тебе девку. Да и взамен немного просила — подсобить по хозяйству. Она одна жила. Старая, ей несподручно. У нас многие ей служили, кто по доброй воле или за услугу какую, а кто и против воли… Да я ей и так помогал. Ведьма незлая была. Злопамятная — это да, но чтобы сама первая вредить? Она и Ильме-то не зла хотела…
— Она знала, как это обернется, — заметил я, не глядя на Микеша.
Тот долго молчал, потом неожиданно робко спросил:
— А теперь… Они как? Не будут вместе?
— Вряд ли… Хотя Ильма — девушка, судя по всему, настойчивая.
— Н-нет. — Он содрогнулся. — Не захочет она так снова… Да и я не дам! — Вот теперь в его голосе прозвучала решительность.
Ну и славно. Одного притянули приворотом, другой сам притянут по доброй воле почище иного приворота. Жизнь идет по накатанной дорожке…
— Мама, смотри, он челный! — послышался звонкий детский голосок, вытряхнувший меня из вялой дремоты. — Мам, почему он такой челный?
Девчонка лет четырех таращилась с безмятежным любопытством, облокотившись на спинку сиденья впереди. Спинка была высокой, и девчонка тянула шейку. Показалась усталая молодая мамаша, мельком глянула на меня, виновато улыбнувшись, и стащила непоседливое дитя вниз:
— Сиди тихо, Лика, не мешай никому.
— Мама, но почему он такой челный?
— Потому, что ему нравится темная одежда.
— А почему?
— А потому, что она меньше пачкается.
— У него нет мамы, которая ее постирает?
— Наверное… Лика, не вертись.
Какой проницательный ребенок. От ее живости и дотошности не только мамаша нервный срыв заработает.
Свернувшаяся тугими кольцами спираль внутри постепенно распускалась. Пока все шло хорошо. Автобус благополучно миновал Лесинки (если я правильно рассмотрел мелькнувший указатель), а значит, половина пути позади и до пункта назначения осталось чуть больше часа.
Пассажиры заполняли салон автобуса на три четверти. От станции в районном центре — городишки с незапоминающимся названием и полным отсутствием каких-либо особых примет — автобус ушел почти пустой, но по дороге подбирал людей с упорством опытного грибника.
Пейзаж вдоль шоссе не отличался разнообразием — леса, холмы, луга, жнивье, изредка небольшие речки. Откуда брались люди, сказать сложно. Вероятно, где-то там, за деревьями и полями, прятались от досужих наблюдателей поселки.
Спать больше не хотелось, поэтому я погрузился в изучение оставленной кем-то в кармане соседнего сиденья вчерашней газеты. Мой отрыв от реальности был настолько велик, что и вчерашние новости казались свежими.
Мой отрыв от реальности был настолько велик, что и вчерашние новости казались свежими.
Автобус фыркнул и внезапно затормозил, чтобы прихватить с обочины призывно размахивающих руками очередных попутчиков. На этот раз девушку и парня с рюкзаками.