— Я думал, из… — неуверенно предположил Герайд, почесал затылок и кивнул: — Да, логично.
— Одолжу литров пять, никто особенно не расстроится…
Как я ни возражал, Ксения и Герайд решили принять участие в мероприятии. «Чтобы больше унести», — объяснил Герайд озабоченно. А мне показалось, что они просто не хотят упускать меня из виду. Потому что мы все остро сознавали, что финал уже близок. Что все кончится вот-вот.
Проникновение в банк крови при Первой городской больнице оказалось не таким трудным, как я ожидал. Усиленная защита здесь стояла от вампиров, и только. То ли никому другому в голову не приходило покушаться на запасы донорской крови, то ли авторитет Академии действовал, служа лучшей защитой.
Забив пакетами с кровью обычные магазинные пакеты, мы выбрались наружу и облегченно перевели дух. Студеный, неподвижный воздух заливал ночные улицы прозрачным гелем. Звуки вязли. Свет фонарей размывало. Силуэты домов таяли, сливаясь с ночным небом. Белесые, бесснежные тучи накрыли город ветхой пеленой, готовой разорваться и явить земле черное небо, усыпанное по-зимнему яркими и мелкими звездами. И луну — сытую, круглощекую… Где-то далеко, ближе к центру города, плескалась музыка и разноголосица. Там над крышами вставало оранжевое марево.
— До рассвета еще несколько часов, — сказал я, прижимая к себе скользкий и хрустящий от мороза пакет. — Тогда Стражи уйдут, а туристы еще не придут.
— Так мы идем в Мемориал? — без особого удивления, даже с некоторым разочарованием спросил Герайд. — То есть эти твои Мертвые Врата расположены в Мемориале? И я всерьез подумал, что ты знаешь, о чем говоришь… — с отвращением выдохнул он. Казалось, даже в выдохнутом им белесом облачке пара обозначились колкие закорючки.
— А чем тебе Мемориал не угодил?
— Да бред все это! Неужто ты не смотрел ни одного труда по истории Мемориала? Да почти каждый второй следователь считал своим долгом назвать местом расположения первых Врат именно этот несчастный пустырь.
И каких только доводов не приводили! Да только никому так и не удалось не то что активизировать эти мифические Врата, просто доказать их присутствие… — Он махнул рукой, выронив часть пакетов. — Вот бес, а я-то действительно подумал, что тебе что-то известно…
— Подними, — угрюмо велел я, кивнув на пакеты. — Это все-таки человеческая кровь…
— Я тоже слышала что-то такое, — тихо подтвердила Ксения.
Я пожал плечами.
— Никто ведь не заставлял вас нанимать меня в проводники? Вас не устраивает мой вариант, поищите свой.
— Теперь, когда мы по твоей милости потеряли столько времени? — ощерился явно выведенный из равновесия Герайд. — Когда теперь в городе Ловчий? Когда столько людей… — Он махнул рукой, заметив выражение лица Ксении.
— Погоди, — Ксения зябко ежилась. — У нас время есть… Трой, а у тебя его нет совсем. Даже ждать рассвета нельзя.
— Полнолуние завтра, — угрюмо напомнил я.
— Полнолуние сегодня ночью, в три двадцать одну, — с заметным сожалением возразила она. — Ты неправильно посчитал. На Академии есть часы с календарем. Я хотела тебе показать, но мы так быстро оттуда ушли…
Я пораженно смотрел на нее. Не может быть… Или может?
Танцовщица в часах изображала луну. Она вращала большое бронзовое зеркало, подставляя свету сначала четверть диска, затем половину… Запоздало вспомнилось, как победно сиял в ее поднятых руках совершенно круглый золотой глаз, отражая солнце.
— Тогда… — разом осипшим голосом проговорил я, — у меня вообще не осталось времени на болтовню. Пойдете вы со мной или нет, не имеет значения.
— А Стражи? — язвительно осведомился Герайд. — Им ты тоже скажешь, что у тебя нет времени?
Я скрипнул зубами, с наслаждением представляя, как хорошо было бы закончить начатую еще тогда над оврагом в Баклагах драку с этим ухмыляющимся типом. Расставить все точки во всех предложениях.
Но даже на это у меня не осталось времени. Я забрал пакеты из рук угрюмого Герайда, развернулся и зашагал вдоль улицы. За спиной остался ожесточенный спор. А потом…
— Я пойду с тобой, — догнав, заявила запыхавшаяся Ксения. — Вдруг получится.
— Стражи, — напомнил я сумрачно.
— Втроем проще с ними сладить, — беспечно отмахнулась она.
Насупленный Герайд, сжав зубы, шел следом. Всем своим видом он выражал протест и почти внятное: «Я ни в грош не ставлю твою ценность как проводника, но эту девушку я с тобой одну не отпущу». Все-таки определенную долю уважения его поведение вызывало.
Уже в сумерках Мемориал становился странным. То, что днем было плоским и ясным, к вечеру, обрастая тенями, делалось многомерным, таинственным. А ночь бескомпромиссно заливала каменную чашу плотной, отравленной тьмой. Зыбкой и коварной. Мемориал будто разом стряхивал с себя приметы времени, становясь незыблемым, грозным и не терпящим праздных гуляк.
— Зря мы сюда пришли. — Герайд, конечно, не мог промолчать.
— Трудно дышать, — пожаловалась Ксения тихонько. — Здесь всегда так?
— Ночью всегда…
Искрошенные, истертые миллионами подошв ступени во тьме казались невредимыми, а трещины сливались в явственный, черный на черном, сложный узор.
— Здесь всегда так?
— Ночью всегда…