«Кровь! — настойчиво внушал призрак. — Обещание на крови…»
— Не давал я никаких кровных обещаний! — раздраженно возмутился я, и тут же перед глазами встала картинка, то ли вынутая из памяти, то ли навеянная дотошным призраком: моя ладонь, прижатая к камням стены… Резкий, обжигающий холод соприкосновения… На кладке остается едва различимый, темный мазок.
Развернув свою кисть, я увидел длинную и уже не кровоточащую царапину на пальце.
Просто великолепно! Теперь еще и призрак прицепился. Мало мне было проблем! Случайно я сам связал себя с призраком, пообещав ему покой и ненароком подтвердив слова кровью. И теперь настырная тень будет таскаться за мной следом до тех пор, пока я не выполню обещание. Кровь сковывает крепче железа.
Позвонить удалось из крошечного кафе на углу улицы. В круглом зальчике на три столика крепко пахло ванилью и корицей.
В круглом зальчике на три столика крепко пахло ванилью и корицей. Пропитанный пряностями плотный воздух можно было нарезать на пирожные и уносить с собой в кармане.
Ответили сразу же. Как и в прошлый раз.
— Лука, привет! — сказал я жизнерадостно в выжидательное молчание.
— Живой, — констатировали на том конце оскорбительно спокойно. — Я так и предполагал. Белым никогда не удается справиться с ситуацией.
— Значит, ты уже в курсе?
— Вместо указанного тобой дома я нашел большую груду трухи. И обгоревшие деревья. Выводы сделать было нетрудно. Как и догадаться, что искать тебя под этой грудой бессмысленно. И уж тем более немыслимо было искать твои следы в потревоженном лесу. Поэтому я стал ждать у телефона, когда ты объявишься.
— Что ж, попытка номер два.
— Только не по телефону!
— А иначе никак, — хмыкнул я. — Встречаемся в сквере возле Четыреждыженатого. Через два часа.
На другом конце повисла секундная пауза.
— Через два часа, — подтвердил Лука наконец и отключился.
Два часа я выветривал аромат ванили и корицы, перескакивая с автобуса на автобус, как только кондукторы проявляли интерес к моей персоне. Это было смешно и унизительно, но к месту назначения я успел вовремя, а все остальное не имело значения.
Собственно, сквером это можно было назвать с натяжкой. Центр города был не так далеко, землю экономили, поэтому высадили на клочке незамощенной земли десяток-другой чахлых осин и рябинок и воткнули пару лавочек. Справа от дорожки, в окружении больных с виду георгинов, тускло мерцала памятная плита из меди, положенная прямо на землю. Надпись на плите была выполнена мелкими и замысловатыми буквами, а цветочные тени их смазали до нечитаемости.
День еще только становился дымчатым в преддверии сумерек, однако сквер пустовал. То ли не любили его аборигены, то ли нашли дела поважнее, чем выгуливать отпрысков среди неказистых деревцев. Компанию мне составила мрачная полосатая кошка, явившаяся невесть откуда и методично потрошившая бумажный кулек, добытый из урны. Едва сдерживаемая брезгливость читалась в каждом кошачьем движении, но свою миссию маленький зверь намеревался исполнить до конца любой ценой.
Сколько Луке нужно времени, чтобы разгадать простую загадку?
Я нетерпеливо мерил шагами дорожку.
Сквозь жидкое сплетение полуоблетевших рябиновых крон можно было без труда различить памятник в центре перекрестка — Кай Победитель, гроза кочевников, торжествующе вонзал в хмурые небеса занесенный меч. Конь страдальчески закатил глаза, тщетно пытаясь опуститься на данные природой четыре ноги. Разноцветные, сверкающие огнями машины безразлично обтекали скульптурную композицию.
Шуршание кошкиного пакета выводило из равновесия.
— Брысь! — раздраженно велел я кошке.
Зверек взглянул в мою сторону с царственным презрением и, как мне показалось, демонстративно отодрал когтями очередной клок от кулька. Из прорехи вывалилась хлебная корка. Кошка обстоятельно принюхалась.
Вместо того чтобы окончательно разозлиться, я вдруг успокоился. Сделал несколько шагов к медной плите и с преувеличенным усердием принялся разбирать вязь вырезанных строк: «…Хранителю Крепости и последнему ее защитнику… уберегшему население от Мора и Злого Ветра Степей… магистру…»
Так-так. Я что-то припоминаю из курса лекций по истории.
Маг Агвастен Крепостной, защитивший горожан от шквала смертоносных поветрий из степей, наколдованных шаманами кочевников. Мор и безумие выкашивали основных защитников городов, а затем приходили воины и добивали уцелевших. Агвастен собрал людей в крепости и ценой своей жизни удерживал щит. Для него это означало полное истощение и развоплощение.
Как мило со стороны горожан удостоить его целой медной плиты! Вместо того чтобы отдать на заклание любимых родичей, как это водилось у здешних повелителей, бедняга маг пожертвовал всего лишь собственной жизнью. Вместо памятника — кусок медяшки.
Я опустился на корточки и провел рукой над холодным и влажным металлом. Мощь здесь все еще угадывалась, но обращенная внутрь, в себя. Провал в никуда.
— Изучаешь достопримечательности? Самое время.
— А я уж начал было сомневаться в твоей сообразительности, — не оборачиваясь, ответил я. Не хотелось, чтобы Лука заметил мое замешательство. Еще ни разу и никому не удавалось подойти ко мне незаметно.