И сразу же, без перехода:
— Внимание! Всем, кто слышит! Похищена Белая Королева! В похищении обвиняется Черно-Белый маг Трой Стокол. Свидетели заметили его в покоях Королевы накануне похищения. Данное сообщение идет только по магическим каналам и недоступно немагам. Однако Двусторонний Совет готов пойти на распространение информации во всех кругах, если возникнет необходимость…
Проклятое зеркало наконец отпустило. Я, задыхаясь, тяжело отвалился от него как пресытившийся вампир. В голове со звоном перекатывалось собственное имя. Еще никогда я не слышал его столь многократно повторенным за такой короткий срок…
Сказать, что я был ошарашен, это значит не сказать ничего.
Я сидел на полу, облизывая пересохшие губы и ощущая не столько испуг, сколько изумление вперемешку со злостью.
Какая Белая Королева?! Какое безумие! Какое обвинение?!
Тусклое зеркало на стене теперь сквозило как распахнутое в ночную зимнюю стужу окно, вызывая озноб и тревогу. Сам того не подозревая, я разрушил безопасную капсулу, в которую кто-то превратил Галерею. И теперь…
Мне послышался отдаленный лай собак.
Проклятие!
Я мигом оказался на ногах, подхватил куртку и, воюя на ходу с перекрутившимися рукавами, бросился вон из комнаты. Что-то растопыренное и металлическое, стоявшее возле стены снаружи, с грохотом обрушилось на пол и пару шагов волоклось за мной, уцепившись крюком за штанину. Я буквально чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, словно шерсть у кошки, которой к хвосту привязали консервную банку.
Вот только паники мне еще не хватало!
Прореженную занимавшимся рассветом темноту галерейных недр рассекла яркая полоска света.
— Что там? — донесся обеспокоенный голосок.
— Простите, — подавив в голосе даже намек на истерические нотки, отозвался я. — Я тут что-то уронил.
— Подозреваю, что это «Печальная птица», — произнесла Саня, прикрывая скрипнувшую дверь. — Ее регулярно цепляет кто-нибудь. К счастью, она железная и легко собирается. А ее автор необидчивый.
Мы сблизились, осторожно ступая в сероватой темноте.
А ее автор необидчивый.
Мы сблизились, осторожно ступая в сероватой темноте. В этих краях ночи жидкие и белесые, и рассвет даже зимой наступает рано.
— Спасибо за кофе, — сказал я.
Лицо девушки было неразличимо, но я ощутил ее улыбку.
— Не за что. Уходите?
— Да, пора. Лена, видимо, не вернется.
— Может быть, она… — Саня не договорила, махнула рукой и закончила явно не так, как намеревалась: — Что ж, надеюсь, вам у нас понравилось. Поверьте мне на слово, днем здесь не менее интересно.
— Да и ночью тут нескучно, — с чувством пробормотал я.
На улице было светлее, чем в Галерее, и гораздо студенее. Дыхание заклубилось белым. Нос и щеки обжег явственный морозец. Траву и листву деревьев будто серебристой краской сбрызнули. В прозрачном, еще не наполненном смогом воздухе звуки разносились как в горном ущелье, отражаясь от стен домов. Над перекрестком мигал болезненно-желтым глазом светофор.
Над крышами в постепенно светлеющем небе мерцал истаявший до полупрозрачности растущий месяц. До часа Полнолуния осталось одиннадцать дней.
Часы на башне пробили пять. Звон увязал и гас в царящей тишине.
Где-то залаяла собака, и меня дернуло, будто током. Хотя это наверняка был самый обычный лохматый барбос, к настоящим Псам не имеющий ни малейшего отношения. Но рано или поздно я услышу другой лай.
Я двинулся через дорогу, невольно ускоряя шаг. Время стало самым ценным, что у меня имелось в наличии. И от того, как рационально я им распоряжусь, зависело, останусь ли я тем, кем являюсь, до наступления зимы. И увижу ли выставку рыжей девчонки по имени Саня.
В Галерее я наследил. Недостаточно сильно, чтобы сторожевые системы Белых подняли тревогу, но достаточно заметно, чтобы их Искалы рано или поздно нашли источник беспокойства. Вероятно, они уже идут сюда, — значит, следовало уносить ноги как можно дальше. Белые станут охотиться, но, пока я не начну колдовать, узнать меня немыслимо. А я попытаюсь не привлекать их внимания и уйти из Белой зоны. С Черными все проще и сложнее. Но об этом мне, скорее всего, думать не придется.
Автоматически подняв руку, я тормознул какое-то шальное предрассветное такси.
— До центра, — велел я водителю, и тот, не уточняя, стал разворачивать своего тяжелого железного коня.
В центре мне делать было нечего, но рвать свой след лучше всего таким способом. А в городе я ориентировался плохо.
В машине пахло хвоей. Под зеркалом вместе с освежителем покачивался амулет в виде уродливого колченогого конька. Раньше всадники вешали его на лошадиную сбрую, чтобы кони не спотыкались и не ломали ноги на ухабистых дорогах. А теперь вот водители пользуются. Чтобы шины не проколоть?
Наблюдая за мерным колебанием амулета, я пытался припомнить виденную мельком дорожную карту. Там размечались все действующие ныне Врата. Только через них можно попасть на верхний Архипелаг, расположенный вне пределов Белых и Черных. На одном из трех островов Архипелага находится Зал Трибунала.
Один раз я уже был там. И даже не подозревал, что когда-нибудь приложу максимум усилий, чтобы вернуться туда по доброй воле.