Умницу Динку «господа маги» и цель их паломничества к домам ведьм не заинтересовали, похоже, вовсе. Выполняя родительскую волю, она вела нас по широкой улице, но мысли ее витали далеко. Видимо, где-то возле измученной маститом коровы и ее упрямой хозяйки. Ксения осталась возле дома старосты, так что в путь отправились мы с Герайдом. Нельзя сказать, что находиться в компании друг друга нас устраивало. Но оба мы чуяли, что надо поговорить. Причем наедине.
— Там, возле Врат… — внезапно, отведя глаза и рассматривая замысловатой формы колодезный журавль, произнес Герайд. — Это ведь тебя они ждали, верно?
— Верно, — сказал я, изучая бешено вертящийся флюгер на крыше дома, мимо которого мы проходили. Холодный, сырой ветер поднялся еще утром, нагоняя тяжелые снежные тучи. Переждав его знобкие объятия, я в свою очередь спросил: — Твой отец знает, где ты?
Герайд жестко усмехнулся:
— Ты не это хотел узнать. Ты хотел узнать, не намерен ли я выдать тебя своему отцу?
— Можно поставить вопрос и так, — согласился я.
— Я подумаю, — отозвался Герайд равнодушно.
— Там, в машине, лежит гобелен. Он принадлежит Магрицу.
— Похитил папино имущество? — Герайд хмыкнул. — Да у тебя призвание…
— Издержки тяжелого детства.
Он вдруг сбавил шаг, резко развернулся и вцепился в меня недобрым взглядом:
— Что там с вами произошло, в этом подземелье?
— Да никак приступ ревности?! — восхитился я.
— К тебе? — Он презрительно скривился. Слишком презрительно, чтобы это выглядело убедительным. Да еще все испортил, сразу же требовательно осведомившись:
— Чем ты заморочил ей голову?
— Личным обаянием. Хочешь знать подробности — у нее спроси.
— Я тебя спрашиваю! Это ты вечно втягиваешь других людей в свои игры!
Я оскалился:
— Вечно? Не слишком ли сильно сказано? Мы знакомы пару дней.
— А то о тебе мало болтают, — с отвращением бросил Герайд. И даже перекривился весь.
— Польщен, — процедил я сквозь зубы, еле сдерживаясь.
Обогнавшая нас Динка остановилась и недоуменно наблюдала, как мы с Герайдом вызверились друг на друга.
— Ты переступаешь через людей, — глухо, не с ненавистью даже, а устало проговорил Герайд. — Тебе все равно, что будет с ними, когда ты закончишь свои игры. Ты знаешь, где сейчас Ромар и чем обернулись для него твои развлечения? У него отобрали стипендию Академии! Чтобы восстановить ее, он вынужден был взять отпуск на год и сейчас работает на Болотах!
— Слушай, ты… — начал было я, но понял, что возразить мне нечего. Хуже того. Мне даже возражать расхотелось. Стало сильно не по себе.
— Это ты слушай!! — Он явно чувствовал, что я заколебался, и нажал: — Мне неинтересно, что вы задумали. Меня не интересуешь ты. Но я буду защищать Ксению!
— Я молчал. Он угрюмо отвернулся:
— Ты хотел знать, не сдам ли я тебя отцу? Не сдам, будь уверен. Пока. Мне не все равно, что будет с Ксенией. Она хочет пройти через Врата. Пока ты можешь ей в этом помочь — ты представляешь ценность большую, чем мои отношения с Семьей.
— Отговори ее, если хочешь ей помочь, — глухо, через силу все же выговорил я.
Герайд отвернулся, разом ссутулившись:
— Она упрямая.
Указав поочередно на три одинаковых с виду стоящих рядком дома, занятая Динка немедленно унеслась прочь, оставив нас самостоятельно пытаться выяснить, что именно должны были понять и как обитательницы этих домов. Как ни странно, но они действительно поняли. Потратив часа три, мы вернулись к дому старосты с головами, совершенно опухшими от бесчисленных страшных историй про снятое или скисшее молоко, про порченую скотину, про ржавые гвозди в супе и ножи под кроватями, про заикание у младшего сына и косоглазие у невестки…
Три относительно еще молодые женщины, троюродные сестры, но похожие друг на друга темпераментом и повадками как близняшки, наперебой делились с нами своими несчастьями, всю вину за которые они беззастенчиво перекладывали на «эту грымзу и ведьму» Аглаю, Эвию или Раиду — в зависимости от того, с кем в данный момент мы общались. Говорили они охотно, эмоционально и в красках расписывая свои злоключения. Приводили несокрушимые доводы чужой вины и жаждали мщения.
И все бы ничего… Да только ни одна из тетушек не была ведьмой. А пакости они друг другу творили из природной вредности да от скуки.
Унылая корова исчезла от дома старосты, зато там скопилось человек двадцать аборигенов, которые с заметным интересом ожидали нашего возвращения. Среди разновозрастной компании особенно выделялся длинный, вислоусый и насупленный мужик, которого мы мельком видели в доме тетки Эвии и который был представлен Гримом непутевым мужем старшей сестры оной тетки.
— Ну как? — жадно спросил кто-то самый нетерпеливый.
— О да! — сказал Герайд неожиданно звучным голосом, заставившим стоявших слишком близко слегка попятиться. — Дело серьезное. Требуется особый ритуал, чтобы распознать и обезвредить злодейку.
Я приподнял бровь, заинтригованный.
— Э! — опасливо возразил другой абориген. — Может, не надо ритуал-то? Все ж тетки безвредные…
— А женщины и не пострадают, — снисходительно заверил Герайд.
— Может, не надо ритуал-то? Все ж тетки безвредные…
— А женщины и не пострадают, — снисходительно заверил Герайд. — Думается мне, что речь тут идет не о ведьмовстве как таковом, а о вселении злобной сущности в одну из бедных женщин. Возможно, она сама даже не подозревает о своем несчастье. Наше дело изгнать его, и тогда пострадавшая вздохнет спокойно…