— Эй, ты, тот кто называет себя Великим Первым Богом! Я заявляю, что этот мир, который ты называешь своим, на самом деле не заслуживает жизни. Если ты хочешь защитить его, сделай это сейчас. Иначе я брошу в Срединные Измерения кристалл Вечного Круговорота и замкну на него черную галактику Кур-Башур. А ты знаешь, что это означает конец всего живого. Я вызываю тебя на бой за власть над всем этим миром! Где же ты?!
Конечно, соединение кристалла Вечного Круговорота с энергией Кур-Башура (то есть слияние двух противоположных полюсов — Порядка и Хаоса) не могло уничтожить абсолютно ВСЕ живое. Но этого было достаточно, чтобы вывернуть наизнанку пространство Срединных Миров. Даже Богиня Комета не представляла, что из этого получится. Она могла лишь предполагать, что чудовищный катаклизм уничтожит по меньшей мере девять десятых всех живых существ. А это означало, что высвобожденные души не смогут найти новых материальных носителей для последующих воплощений. Всемирное Равновесие будет не просто нарушено — оно будет уничтожено.
Гибель одной планеты или даже целой галактики не могла сколько-нибудь заметно поколебать баланс между Жизнью и Смертью, так как затрагивала лишь одну каплю бесконечного океана духовной энергии. Во время Великой Битвы Богов было уничтожено менее ПЯТИ ПРОЦЕНТОВ материальных носителей жизни, и тогда Равновесие поколебалось настолько, что мир оправился и стабилизировался лишь спустя многие и многие поколения. А что же могло произойти при уничтожении ДЕВЯНОСТА ПРОЦЕНТОВ живых существ?
Комета боялась. Но боялась не Трисмегиста, а того, что он не ответит на ее вызов. Тогда ей пришлось бы либо выполнить свою угрозу, либо отступить и, следовательно, сдаться. Но сдаваться Богиня Комета не собиралась.
Поэтому почти с облегчением она услышала тихий и спокойный голос, который также распространился по всему миру:
— Я здесь. Но я не буду с тобой сражаться.
Рядом с Кометой возникло воплощение Трисмегиста, или Великого Первого Бога. Он выглядел, как обычный ничем не примечательный человек в простой серой одежде. Но Комету не могла обмануть эта кажущаяся простота. Перед ней стоял самый настоящий Бог, сознание которого пронизывало весь мир от Хаоса до Порядка. Они были рядом — но не соприкасались. Они были рядом — но не пересекались. Они были воплощениями двух начал — мужского и женского — на которых основывалось все многомерное мироздание.
Комета была поражена, но не напугана. Ей даже показалось, что она уже когда-то встречалась с Трисмегистом. Не тогда, когда он говорил с ней устами Миара, а гораздо раньше. Впрочем, это могло быть и наваждением, которое использовал Великий Первый Бог, чтобы лишить ее силы.
Впрочем, это могло быть и наваждением, которое использовал Великий Первый Бог, чтобы лишить ее силы.
— Почему ты не хочешь со мной сражаться? — спросила Комета, и в ее голосе проскользнуло удивление, как будто она совершенно не ожидала такого ответа.
— Потому что я только что нашел свою Первую Богиню и не хочу ее вновь потерять.
— Ты лжешь! — резко возразила Комета. — Ты боишься меня. Ведь я сильнее, чем ты. За мной стоят Хаос и Порядок.
— Очень может быть, — иронично улыбнулся Трисмегист. — Ученица вполне может превзойти своего учителя.
— Что?! — изумлению Богини не было предела. — Ты осмеливаешься называть себя моим учителем? Ты — который не сделал для меня ничего?
— Более того — я назвал бы себя твоим первым учителем. Просто ты забыла многие свои прошлые жизни. Если хочешь, я помогу тебе их вспомнить. Ты обретешь истинную Божественную Силу и станешь той самой Первой Богиней, которую я любил.
— О чем ты говоришь?! — за грубым окриком Леди Комета старалась скрыть свою растерянность.
Когда Трисмегист заговорил с ней, он на долю мгновения испытала радость узнавания. Словно вернулась в родной дом, который покинула еще ребенком. Но ведь эти ощущения могли являться оружием ее Бога-противника, им не следовало доверять.
— Неужели ты на самом деле ничего не помнишь? — с искренней заботой спросил Трисмегист. — Ты же можешь все вспомнить! Я верю в твою силу. Сколько воплощений ты прошла? Сто? Сто миллиардов? Или еще больше? Пожалуйста, сосредоточься…
В сознании Кометы все перемешалось. Только что она видела в Первом Боге своего врага, но теперь, когда он явил себя, она внезапно почувствовала пробуждающуюся симпатию. Ведь они так похожи. Так велики… и так одиноки. И вдруг Комета осознала, что и в самом деле где-то на границе ее воспоминаний бродят смутные неясные образы. Несчетное количество воспоминаний, которые на самом деле являлись многими отражениями одного — самого главного. Раньше обращение к ним вызывало головную боль и затаенный страх. Раньше они были туманны и расплывчаты, но здесь, в Этла-Тиде, начали обретать четкость и ясность. Воплощение Великого Первого Бога как будто помогало Комете преодолевать незримые барьеры сознания. Она словно узнавала Трисмегиста или познавала заново. Да и в Этла-Тиде Комета как будто уже бывала ранее, но звали ее тогда по-другому. Комета попыталась вытащить из памяти хоть один кусочек воспоминаний… но не смогла.