Неопытные рекруты переминались с ноги на ногу, осторожно держа в руках свое многообразное оружие.
— Непросто будет обучить такую разношерстную армию и обеспечить ее припасами, — сказала Комета Мавуху.
— Кто здесь такой умный?! — раздался резкий окрик позади нее.
Девушка обернулась и увидела десантника в кепке с двумя косыми полосами.
— А сам-то ты кто? — спросила Комета.
От такого отпора десантник выпучил глаза и заорал, брызгая слюной:
— Я сержант Барам, ваш инструктор и начальник на базе и на полигоне. Вы — моя собственность. С этой секунды я для вас — царь и бог. Теперь представься ты, мелочь паршивая!
— Я не мелочь паршивая. Меня зовут Шаггашуга Гахс-Афан.
Сержант Барам рывком выхватил из кармана записной компьютер и несколько раз ткнул в него мизинцем:
— Шаггашуга Гахс-Афан? Тут указано, что ты можешь являться инкарнацией третьей степени. Но мне на это наплевать. Для меня ты — ничтожество. Ты наглая щуплая девчонка, которую я даже побрезгую хорошенько отодрать. Я считаю, что ты попала в десант по ошибке. Тебя должны были направить в левую дверь — к обслуживающему персоналу. Через год-два из тебя вышла бы хорошая солдатская подстилка!
Комета щелкнула предохранителем своего автомата:
— Ну-ка, повтори!…
Рекруты, находившиеся за спиной сержанта, прыснули в разные стороны.
Но Барам лишь коротко и зло рассмеялся:
— Хочешь выстрелить? Как ты думаешь, сколько ты проживешь после этого? Если ты намерена бросить мне вызов, то мы будем биться на холодном оружии. Таков закон десанта армии Верховного Генералиссимуса. Конечно, для тебя это означает смерть. Но неподчинение командиру должно быть наказано. Да и для всех остальных это будет хорошим уроком. Кто хочет оспорить мою власть?
Сержант Барам обвел тяжелым взглядом толпу рекрутов. Несмотря на то, что тут были существа и повыше, и потяжелее его, все опустили глаза. В сержанте ощущались та внутренняя сила и уверенность в себе, которые позволяют одним людям командовать другими. Да и его тренированное тело, состоящее только из костей и мускулов, вызывало у рекрутов страх и уважение.
В зале повисла напряженная тишина. Комета поняла, что на раздумья времени нет.
— Я все-таки рискну осадить тебя, тупой солдафон! — твердо сказала она.
Немой тихо заворчал и попытался заслонить собой девушку.
Но Комета сунула ему в руки свой автомат:
— Подержи минутку. Я думаю, что на этого ублюдка времени больше не потрачу.
Рекруты совершенно онемели от таких слов. Казалось невероятным, что эта худенькая девчушка не трепещет от страха, а собирается сразиться с опытным воином.
Комета медленно вытянула из ножен кинжал и покрутила им в воздухе, разминая кисть и привыкая к балансировке.
— Или ты сумасшедшая, или тебе очень хочется умереть, — спокойно и размеренно произнес сержант Барам.
Он убрал компьютер в карман, и откуда-то из-за спины достал свое оружие — меч-хлыст. Это было страшное оружие рукопашного боя. Его твердая негнущаяся рукоятка длиной в локоть плавно переходила в постепенно утончающееся гибкое лезвие длиной в три локтя.
Рекруты беззвучно вздохнули и расступились, образовав большой круг. Никто не хотел стать случайной жертвой сержанта Барама. В исходе поединка никто не сомневался. Мало того, что меч-хлыст был более чем в пять раз длиннее кинжала Кометы, так он еще находился в умелых и привычных к убийству руках.
— Начнем, пожалуй, — сказал сержант и сразу же после этих слов нанес первый удар.
Возможно, он рассчитывал на неожиданность и хотел покончить с непокорной девушкой одним ударом. Но Комета была наготове. Она отклонилась в сторону, и гибкое лезвие просвистело в воздухе рядом с ней.
Сержант крутанулся на каблуках и очертил оружием смертельный круг. Если бы Комета не распласталась на полу, она была бы перерублена пополам на уровне пояса. Затем ей пришлось подпрыгнуть, так как лезвие щелкнуло по полу там, где она находилась мгновение назад. Такой бой не мог продолжаться слишком долго. Меч-хлыст свистел и щелкал вокруг девушки, и казалось чудом, что она до сих пор цела и невредима.
Но сама Комета страха не испытывала. Время вокруг нее как будто замедлилось. Она видела каждое движение врага и его оружия. Единственной, с чем ей приходилось бороться, была инерция собственного тела, которое с ее точки зрения слишком медленно подчинялось ускорившимся нервным сигналам.
Выждав удобный миг, Комета бросилась в атаку. Она проскользнула под занесенной для очередного удара рукой Барама и полоснула лезвием кинжала ему по горлу. Это движение было почти неуловимо для восприятия рекрутов и самого сержанта. Комета видела, как хлынула кровь из перерезанной артерии ее противника, как округлились глаза и раскрылись рты зрителей.
Спустя мгновение предсмертный хрип сержанта Барама был перекрыт восторженным воплем рекрутов. Комета застыла над упавшим противником. Ее глаза сияли торжеством. Она снова победила!
И тут раздался громкий хлопок. Выстрел.
Крики моментально смолкли. Круг зрителей распался. Глазам Кометы предстал человек в кепке с тремя полосами. Его сопровождали два «однополосных» десантника с шестиствольными пулеметами.