— Я понял, что ты задумала! — восхищенно произнес Хрумпин. — Но это же нарушение всех правил и традиций! Я никогда не слышал, чтобы сражения велись ночью.
— Если мы хотим победить, то должны забыть о правилах и традициях. Отводи кентавров назад. Издалека вас, надеюсь, примут за кавалерию.
Через некоторое время перестроение отряда было закончено. Все люди, которые служили в отряде Кометы, выстроились спереди, фавны и прыгунки встали за ними, а кентавры оказались в арьергарде.
Все люди, которые служили в отряде Кометы, выстроились спереди, фавны и прыгунки встали за ними, а кентавры оказались в арьергарде. Длинная колонна растянулась на сотни шагов.
Девушка критически осмотрела авангард своего отряда:
— Потушите половину факелов!
В темноте при зыбком свете даже с небольшого расстояния можно было спутать людей-холмогорцев с регулярной человеческой пехотой. Тускло поблескивали металлические кирасы и шлемы, которыми обзавелись некоторые солдаты. Длинные тяжелые ружья лежали на правых плечах, как и было положено при маршировке согласно Уставу Стрелкового Дела. Не хватало только длинных пик, которые не использовались холмогорцами. Но Комета надеялась на то, что сонные часовые не сразу заметят этот недочет.
— Не будем терять время! — крикнула девушка. — За мной, шагом марш!
Она поехала во главе отряда. Адонсо пристроился сбоку.
Комета внимательно посмотрела на молодого человека:
— Ты собираешься сражаться со своими недавними друзьями?
— Я уже говорил, что среди королевских убийц у меня нет друзей. Правда, в армии есть здравомыслящие люди, которые недовольны этой войной. Я пытался получше выяснить их настроения и мысли, но страх за свою жизнь мешал мне быть с ними до конца откровенным, поэтому я так и не сумел отыскать верных единомышленников.
— Будем надеяться, что эти люди не станут участвовать в сражении, — сказала Комета.
— Да, я слышал, что ты отпускаешь тех, кто бросает оружие и сдается.
— Я тоже об этом слышала, — усмехнулась девушка.
— Но бросить оружие — это величайший позор для дворянина. Не каждый переступит через фамильную гордость.
— А ты?
— Я — другое дело. Я вне закона. Мой дворянский титул — лишь оболочка.
— Знаешь, Адонсо, а я считаю, что именно ты — самый благородный из всех дворян, которых я до сих пор встречала.
— Премного благодарен за оказанную мне честь! — молодой человек наклонился в строну Кометы и попытался поймать ее руку.
— Эй! Что это ты делаешь?
— Хочу взять твою руку.
— Зачем?
— Чтобы поцеловать…
Комета весело рассмеялась, удивив и смутив Адонсо.
— Ты, наверное, не разглядел вот этого! — сквозь смех произнесла девушка и осветила факелом свои пальцы, заканчивавшиеся подушечками с присосками.
— Я знаю, что ты — получеловек-полудриада, но это не мешает мне считать тебя самой красивой…
— Эй, эй, поосторожнее, — сказала Комета и тотчас же пояснила, к чему относятся ее слова: — Я вижу костер караульных, пора начинать разыгрывать представление.
Разумеется, люди уже заметили приближение большого отряда. Впрочем, согласно плану Кометы, ему и не надо было скрываться. Длинная колонна текла по дороге через поля, освещаемая лишь звездами и немногочисленными факелами.
Послышался быстро приближавшийся стук копыт. Комета торопливо накинула на голову капюшон сутаны. Она не ожидала, что люди вышлют конный дозор. Теперь весь ее план оказался на грани срыва.
В этот момент Адонсо пришпорил лошадь, вырвался вперед и прокричал:
— Это Дубовые Взгорья?!
— Так точно, господин лейтенант! — ответил один из всадников, которые приблизились настолько, что смогли разглядеть форму Адонсо.
— Наконец-то мы на месте! — с почти искренними облегчением и радостью воскликнул молодой человек.
— Его сиятельство граф Дабариццо Картеньянский приказал нам идти всю ночь, чтобы к утру прибыть в Дубовые Взгорья. Ему донесли, что эти проклятые нелюди где-то неподалеку.
— А где сам сиятельный граф?
— Он там, — Адонсо неопределенно махнул рукой назад, — с кавалерией.
— Кавалерия — это хорошо! — обрадовался всадник, который, скорее всего, был старшим в дозоре. — А то у нас всего полторы сотни клинков. Для того, чтобы держать в узде местных крестьян, этого вполне достаточно, но для сражения маловато. На пехоту надежды мало: в обороне она сильна, но в поле никак не может угнаться за нелюдями.
— Граф Картеньянский ведет три сотни королевских конных рейтар и сотню легких всадников из ополчения маркиза Арролдарского.
— Ну, с этими силами мы загоним нелюдей обратно в те норы, из которых они повылезали.
— Это точно! — весело согласился Адонсо. — Скачи к своему начальству, пусть оно готовится к торжественной встрече сиятельного графа.
— И то верно! — всадники развернули коней. — Ну, до скорой встречи!
Дозор помчался назад в Дубовые Взгорья, чтобы сообщить о прибытии графа и долгожданных подкреплений.
— Спасибо, Адонсо, — тихо сказала Комета. — Ты здорово разделался с этой проблемой.
Тот с благодарностью посмотрел на девушку, но больше не предпринял попыток поцеловать ее руку.
Через несколько десятков шагов Комета и Адонсо поравнялись с часовыми возле недостроенных укреплений. Поднятые по тревоге солдаты уже погасили фитили своих ружей, составили пики наподобие высоких узких шалашей и сейчас как раз зачехляли пушки.