— Милостью его величества короля Нарданала и его сиятельства графа Картеньянского тебе дозволяется обменять либо продать плоды трудов твоих в пределах сего поселения, именуемого Дубовыми Взгорьями, после своевременной уплаты всех соответствующих и положенных при данном виде деятельности налогов и сборов, установленных и зафиксированных в имеющихся постановлениях.
Гарбискул открыл рот. Простой озерник не понял и половины произнесенных слов. Комета сразу сообразила, к чему идет дело, но по «легенде» ей полагалось молчать и играть роль недалекой деревенской девушки.
Видимо, офицер лучше разбирался в психологии жителей Холмогорья, еще не усвоивших основные положения человеческих «законов». Быстро осмотрев содержимое кузова телеги (а это были корзины с яблоками), он сказал:
— Выгружайте половину своего груза, и можете продать все остальное.
— Половину?! — возмутился Гарбискул, совершенно забыв, что он не торговец, а разведчик.
Комета незаметно для людей ткнула его пальцем в поясницу. Озерник издал булькающий звук и замолчал.
Нотариус безо всякого выражения произнес:
— В случае неповиновения указам и распоряжениям его величества короля Нарданала и его сиятельства графа Картеньянского виновный в вышеуказанном преступлении подлежит справедливому, беспристрастному суду и неотвратимому, заслуженному наказанию, определяемому соответствующей статьей законодательных актов.
То ли вразумление Кометы сыграло свою роль, то ли озерник уловил смысл последней фразы, выделив из нее ключевые слова: «неповиновение-преступление-наказание», но он постарался изобразить полное раскаяние и послушание:
— Простите, я просто сразу не понял, куда разгружать яблоки. А теперь я все сделаю в лучшем виде!
Офицер приказал караульным солдатам у шлагбаума:
— Тобс и Каул, помогите торговцу! Тодзал, позови остальных!
Два солдата привычно забрались в телегу и начали скидывать на землю корзинки с яблоками. Невесть откуда набежали еще солдаты и унесли собранный «налог» куда-то за дом.
Писец сделал записи в огромной толстой книге. Офицер и натариус по-очереди взяли перо и поставили свои подписи.
Затем писец сунул книгу под нос Гарбискулу:
— И ты распишись! Вот тут, где стоит галочка.
— Да я писать-то не умею, — сказал озерник, словно извиняясь за свою неграмотность.
Видимо, писарь не первый раз сталкивался с такой проблемой, потому что немедленно нашел ее решение:
— Тогда просто поставь крестик.
Гарбискул неуклюжими слегка дрожащими пальцами взял перо и аккуратно, высунув язык и вспотев от волнения, вывел две перекрещивающиеся линии.
— Хорошо! — усмехнулся писарь, отобрал перо и захлопнул книгу.
— Теперь мы можем ехать? — робко спросил озерник.
— Поезжай, — милостиво соизволил офицер.
— Так ведь дорога все еще закрыта…
— Въезд в центр на повозках запрещен! — строго произнес офицер.
Комета поняла, что «центром» он назвал шесть двухэтажных домов, находившихся в трехстах шагах впереди. Девушка знала по рассказам Балила, что эти дома принадлежали фавнам-трактирщикам. В них останавливались путешественники и купцы, приезжавшие в Дубовые Взгорья. Теперь же, наверняка, их занимал граф Дабариццо Картеньянский со своей свитой.
Нотариус добавил:
— Место для торговли отведено на специально оборудованной и приспособленной для подобного рода действий площади. Она расположена по правую сторону от вашего нынешнего местонахождения и может быть легко опознаваема по наличию транспортных средств, аналогичных вашему.
Озерник посмотрел на нотариуса, как на вылезшего из воды и заговорившего Хозяина Твердого озера.
Офицер уже потерял интерес к телеге и направился к дому, но один из солдат сжалился над незадачливыми торговцами и показал рукой:
— Езжайте вон туда, на базарную площадь.
В стороне от дороги Комета и Гарбискул увидели несколько десятков телег, установленных правильными рядами на огороженной жердями площади. Возле телег бродили немногочисленные покупатели. Было ясно, что торговля в оккупированных Дубовых Взгорьях — вещь бесперспективная. Впрочем, меньше всего сейчас Комету занимали вопросы выгодной продажи яблок и получения прибыли.
Гарбискул потянул вожжи и направил телегу на базарную площадь.
— Ты ставь телегу и делай вид, что продаешь яблоки, — сказала ему Комета. — А я схожу в центр, посмотрю, что там делается.
— Будь осторожна, Леди Комета, — напутствовал девушку озерник, когда девушка спрыгивала с телеги.
Солдаты у шлагбаума уже занимались новой телегой, поэтому в сторону Кометы не смотрели. Девушка пошла вперед сначала медленно, поминутно озираясь по сторонам, но когда увидела, что на нее никто не обращает внимания, осмелела и прибавила шаг.
В центре Дубовых Взгорий людей было больше, чем нелюдей. Маршировали отряды солдат, во все стороны мчались конные курьеры. Комета боялась, что ее вот-вот остановят и спросят, зачем она пробирается в ставку графа Дабариццо Картеньянского, но любопытство и необходимость вели ее вперед.
Возле каждого дома стояли караульные солдаты с ружьями или пиками, так что попасть внутрь было непросто. Но Комета пока к этому и не стремилась. Вначале она намеревалась определить, в каком именно доме остановился граф. Если бы ей удалось уничтожить вражеского военачальника, это бы расстроило и дезорганизовало оборону Дубовых Взгорий.