— Сейчас моя голова забита мыслями о захвате Побережья. На себя времени совсем не остается. — Комета вздохнула. — Так что ты узнал о «светлом воплощении»?
Алиний задумчиво поскреб подбородок:
— К сожалению, ничего нового. Нелюди считают это благим проявлением силы предков. Они просто принимают факт воплощения чужого сознания в новом теле и не пытаются его исследовать. Триединая церковь, наоборот, называет подобное явление «одержимостью злыми духами». В анналах священников содержится много записей о том, как изгонять демонов.
— Однажды отец Балимолт попытался испробовать на мне один из таких методов, — хмыкнула девушка.
— У него ничего не получилось.
— Твоя ненависть к Триединой церкви не должна заслонять и положительные стороны веры. Да, люди запада алчны, жестоки и коварны. Но у них есть то, что практически отсутствует у холмогорцев — интерес к окружающему миру. Они стремятся объяснить для себя явления природы, найти их причину.
— К сожалению, этот интерес заставляет людей придумывать себе богов, — сказала Комета. — Ложью они пытаются скрыть свое незнание и оправдать свои преступления.
— Триединая церковь, конечно, сеет ненависть и нетерпимость. Но она объединяет людей запада, делает их сильнее.
— И свою силу они направляют на зло: на захват чужих земель, на уничтожение инакомыслящих.
Алиний замолчал.
Комета спохватилась:
— Мы отвлеклись от темы разговора. Так что ты можешь рассказать мне обо мне?
— Пока ничего. Когда мы доберемся до Побережья, я рассчитываю на книги из монастырей. Не все отцы Триединой церкви — тупоголовые фанатики. Среди них встречаются умные и честные люди.
— Что-то я таких не видела, — скептически усмехнулась Комета.
— Конечно, — легко согласился Алиний, — ведь на войну с нелюдями отправились не самые лучшие представители священничества. Когда мы доберемся до Побережья, я познакомлю тебя с достойными отцами.
— Раньше ты не говорил, что водишь дружбу с триединистами. Помнится, когда мы с тобой встретились в подвале, они собирались казнить тебя за чернокнижие.
— Просто я попал в руки мракобесов. Нельзя по нескольким выродкам судить о всем человеческом роде.
— А я и не сужу. Я просто хочу, чтобы моя Родина была свободна. Любой, кто желает ей зла — будет наказан. Будь он солдатом, священником или самим богом.
На этом их разговор закончился. Каждый остался при своем мнении. Комета испытывала некоторую досаду от оставшейся недоговоренности, но у нее просто не было времени на долгие философские беседы.
* * *
Адонсо Калтрадский отсутствовал несколько недель. За это время холмогорцы освободили большую часть захваченных людьми земель. Человеческая армия продолжала медленно отступать к Побережью. Войска нелюдей двигались следом, разбившись на несколько отрядов и растянувшись длинной дугой, которая охватывала фланги вражеской армии. От одного фланга до другого гонцы-кентавры скакали больше двух дней, так что от Кометы и ее штаба требовалось большое искусство, чтобы управлять своими силами, разбросанными на таком большом пространстве.
Известие о том, что прибыл Адонсо, Комете принес сам Хрумпин. Пожилой кентавр теперь с гордостью носил звание начальника личной гвардии «светлого воплощения». Гвардию образовали опытные и закаленные в боях ветераны, которые пересекли Твердое озеро, сражались в Тазаране, в Дубовых Взгорьях и возле Медной Скалы.
Хрумпин был радостно возбужден:
— Леди Комета, Адонсо, похоже, вернулся с хорошими новостями. Он сейчас приводит себя в порядок, чтобы не оскорбить твоего взора пыльной и грязной дорожной одеждой.
— «Не оскорбить моего взора»?! — весело передразнила Комета. — Кто это говорит? Разве мы не вместе мокли под дождями, пробирались по лесным тропам, месили грязь на дорогах Холмогорья?
— Но разве это не в прошлом? — в тон девушке произнес кентавр, демонстративно осматриваясь вокруг.
Действительно, штаб Кометы переезжал на новое место раз в четыре-пять дней и останавливался только в крупных населенных пунктах, где сходились несколько дорог и откуда проще было руководить войсками.
Сама девушка сейчас остановилась в трактире, где ей одной было выделено несколько комнат: спальня, кабинет и приемная. Она сидела за большим столом, заваленным собственноручно нарисованными картами.
Комета встала из-за стола, подошла к Хрумпину и положила руки ему на плечи:
— Старый друг, пусть тебя не обманывает это благополучие. Может, уже завтра я вскочу на лошадь и поведу в смертельный бой свою армию.
— Скорее, ты сядешь на лошадь уже сегодня! — послышался голос Адонсо, который как раз входил в комнату и слышал конец фразы, произнесенной девушкой.
Если молодой человек рассчитывал на то, что Комета обнимет его хотя бы так же дружески, как и кентавра, то он ошибся. Девушка встретила его легким кивком головы, словно они расстались только вчера.
— Сегодня? — переспросила Комета. — Что за срочность?
— Через пять дней в Нардилаге я назначил встречу.
— Встречу? С кем?
— С людьми, которые готовы поддержать тебя на Побережье.
— Нардилаг? — Комета повернулась к столу и начала быстро перебирать карты. — Где это?
— Это небольшая деревушка к востоку от Зурзала.