Большинство вражеских солдат разочаровалось в своих командирах и уже не верило в возможность быстрого захвата Восточного материка. Тем не менее, никто из людей не сомневался в том, что армия холмогорцев не выдержит открытого «генерального» сражения. Лишь народное восстание вынудило их отступить, как они считали, на время.
Комета настояла на том, чтобы свой рассказ Алиний и Гарбискул повторили перед всем штабом.
— Люди возвращаются на Побережье, чтобы набраться сил и подготовить новую войну, — подытожила она. — Мы не можем допустить, чтобы они сохранили боеспособность. Поэтому я предлагаю изменить тактику. Объявите общую мобилизацию. Принимайте в армию всех желающих, даже самых неумелых крестьян. Пусть каждый воин, который уже участвовал в сражениях, возьмет на обучение пятерых новичков.
— Ты хочешь разбить людей в открытом бою? — со смесью надежды и удивления спросил Зукхил.
— Пока мы к этому не готовы. Но на Побережье люди не смогут держать всю свою армию в одном лагере — у них просто не получится организовать своевременный подвоз продовольствия. Поэтому герцог Лапралдийский вынужден будет рассредоточить свои силы по нескольким городам. — Комета достала карты, нарисованные со слов купцов, бывавших на берегу Междуземного пролива. — Мы будем захватывать города один за другим, а наши рейдовые отряды не позволят людям собрать все силы для решающего боя. Война будет долгой и трудной, но через год Побережье станет нашим.
— Да, война будет долгой, — согласился Зукхил. — Кто все это время будет обрабатывать наши поля, пахать землю и собирать урожай?
У Кометы уже был готов ответ на этот вопрос:
— Великие события требуют от нас великого напряжения сил, великого терпения и великого мужества. Сейчас продовольствия достаточно. На Побережье мы воспользуемся запасами, которые люди приготовили для себя. А потом… Потом у нас появятся пленные, которые своим трудом постараются восполнить те убытки, что нанесли нашей Родине. Люди привыкли работать на своих хозяев-дворян, они приучены к подчинению и повиновению. Они не будут долго раздумывать, выбирая между смертью и трудовой повинностью.
Холмогорцы одобрительно зашептались. Похоже, «светлое воплощение» не упустило ни одной мелочи.
Адонсо, также присутствовавший на собрании, внезапно подал голос:
— Леди Комета, я могу сделать захват Побережья более легким, быстрым и бескровным.
Все взгляды обратились на молодого человека.
— Говори! — заинтересовалась девушка.
— Не все люди, даже не все дворяне разделяют взгляды крупных феодалов и Триединой церкви.
Все взгляды обратились на молодого человека.
— Говори! — заинтересовалась девушка.
— Не все люди, даже не все дворяне разделяют взгляды крупных феодалов и Триединой церкви. На Побережье есть те, кто желает мира и дружбы между западным и восточным мирами. Они могут помочь прекратить эту жестокую войну.
— Они «могут помочь» или «они помогут»? — уточнила Комета.
— Чтобы ответить на этот вопрос, мне надо съездить на Побережье. Я возобновлю старые связи и знакомства. Я постараюсь найти союзников и помощников.
Комета пожала плечами:
— Хорошо, ты можешь ехать.
Несомненно, Адонсо ожидал от девушки большей заинтересованности и внимания. Ее равнодушный тон несколько остудил его пыл. Но молодой человек не обиделся и не расстроился. Казалось, что между Кометой и Адонсо идет какая-то затаенная игра, которую каждый из них вел по собственным правилам без согласования с партнером.
Комета даже не стала провожать Адонсо, когда на следующее утро тот покинул расположение армии Холмогорья. За нее это сделал Алиний. Лекарь сообщил девушке, что молодой человек взял с собой свою офицерскую форму, чтобы переодеться в нее, когда доберется до районов, занятых оккупантами.
— Адонсо всегда отличался предусмотрительностью, — заметила Комета.
— Одного только он предусмотреть не мог, — усмехнулся Алиний.
— Чего же?
— Твоего безразличия.
Комета строго посмотрела на лекаря:
— Я уделяю Адонсо Калтрадскому ровно столько же внимания, сколько и остальным офицерам моего штаба. С его стороны глупо и самонадеянно рассчитывать на особое отношение, даже если он и вытащил нас из подвала в Дубовых Взгорьях. Но я не считаю, что обязана ему жизнью. Если бы Адонсо не пришел на помощь, Балил освободил бы нас через подземный ход. Незаменимых людей, как, впрочем, и нелюдей не бывает!
— Твоя прямолинейность граничит с цинизмом.
— А я и не собираюсь этого скрывать. Мне надоели ложь и лицемерие. Я всегда говорю то, что думаю.
— Правда? — Алиний посмотрел прямо в глаза девушке. Немногие на это осмеливались с тех пор, как она стала признанным «светлым воплощением».
— Конечно, нет! — Комета рассмеялась.
Лекарь развел руками:
— Я просил тебя, чтобы ты стала моей пациенткой и позволила себя изучать. Но чем больше я за тобой наблюдаю, тем меньше тебя понимаю. Ты воевала и освобождала города, а я в каждом городе искал мудрых людей, которые помогли бы мне разобраться в чуде, называемом «светлое воплощение».
— Ну, и каковы твои успехи? — из вежливости поинтересовалась девушка.
— Ты говоришь это так, словно этот вопрос тебя теперь не так уж интересует.