Навстречу Комете и Адонсо направились несколько конных офицеров. Девушка обернулась. Ее воины шли позади, сохраняя стройные ряды и даже пытаясь чеканить шаг, как это делали настоящие королевские пехотинцы.
— Еще несколько минут, и обман раскроется, — шепнула Комета Адонсо. — Нам надо немного потянуть время, чтобы как можно больше моих солдат проникло вглубь обороны противника.
Молодой человек понимающе кивнул головой и поскакал к офицерам.
— Доброй ночи, господа! — приветствовал он их.
В ответ послышался удивленный голос:
— Адонсо? Адонсо Калтрадский? Откуда ты здесь? Я думал, что ты спишь в своем доме.
Комета поняла, что Адонсо встретил знакомого офицера.
Молодой человек не растерялся, быстро сменил тактику и заговорил, как ни в чем не бывало:
— Здравствуй, Периенор Исвидалский, я тоже не ожидал тебя увидеть. Его светлость полковник Пиоркийский отправил меня с особым поручением на Побережье. Но, едва я отъехал от Дубовых Взгорий, как встретил его сиятельство графа Картеньянского. Он приказал мне вернуться и сообщить о его приближении. А ты как оказался в передовом отряде?
— Мою роту подняли по тревоге, когда дозорные сообщили о приближении большого неизвестного отряда.
— К счастью, это вернулся его сиятельство с подкреплениями.
— Кстати, а где он сам? — спросил Периенор.
— Он находится в середине отряда.
— А это кто с тобой?
— Это отец Ливордо.
— Благословите, святой отец, — Периенор направил лошадь к Комете.
Комета приготовилась ответить заранее заготовленной фразой, уже проверенной на солдатах-караульных.
Но в этот момент офицер резко осадил скакуна:
— Что это?… Кто это?…
Авангард отряда Кометы, состоявший из людей, уже промаршировал мимо, и теперь следом за ними в Дубовые Взгорья вступали фавны, вооруженные ружьями, топорами и большими тесаками.
Девушка поняла, что притворяться больше нет смысла. Она сбросила с головы капюшон и подняла обнаженную шпагу:
— Люди запада, сдавайтесь! Кто бросит оружие, останется жив, кто попытается сопротивляться, погибнет. Это говорю я, Леди Комета. Холмогорцы, в атаку!
Воины дружно подхватили ее клич:
— Холмогорье! Холмогорье!
На некоторое время люди оцепенели. Этого было достаточно, чтобы солдаты Кометы развернули строй и взяли оружие наизготовку. Когда люди опомнились, сопротивляться было уже поздно — все они оказались под прицелами ружей или в опасной близости от острых лезвий.
Вопреки словам Адонсо, даже офицеры не решились обнажить шпаги.
Лишь Периенор Исвидалский повернулся к Адонсо и ледяным тоном спросил:
— Неужели ты переметнулся на их сторону?
— Душой я всегда был с ними, — твердо ответил молодой человек. — Мои родители погибли из-за жестокости короля и мракобесия Триединой церкви. Я поклялся отомстить. И моя месть только начинается.
Периенор медленно покачал головой:
— Если тебя не остановят пуля или шпага, то покарает гнев божий.
— Бога нет, — ответил Адонсо. — Если существует Триединая церковь, то бога точно нет.
Комета не собиралась задерживаться ради философского спора.
— Загоните пленных людей в ров и охраняйте! — приказала она своим воинам. — Сообщите местным прыгункам о начале штурма. Основные силы — вперед, к центу Дубовых Взгорий!
Ее последние слова были адресованы Хрумпину, который во главе кентавров преодолел полосу укреплений. Окрыленные первым успехом, воины Холмогорья помчались по дороге, громко крича, завывая и свистя. Полусонные люди выскакивали из домов и палаток, бестолково метались между строениями с выпученными от ужаса глазами. Загремели выстрелы, обагрились кровью клинки шпаг, лезвия секир и наконечники копий.
В памяти Кометы возникли картины разгромленных лагерей зиганьеров. Но тогда Найя Кайдавар действовала в одиночку, рассчитывая только на свою — правда, нечеловеческую — силу. А теперь в распоряжении Кометы находился мощный отряд, который готов был ринуться в бой, повинуясь одному ее слову. Подобная власть завораживала и опьяняла.
Незаметно наступил рассвет. Комета с удивлением увидела край солнца, показавшийся над холмами. Ее чудесное зрение, превратившее ночной мрак в сумерки, теперь оказалось ненужным. Несколько раз моргнув глазами, девушка обнаружила, что вновь смотрит вокруг глазами самого обычного человека, вернее, получеловека-полудриады.
Большинство кентавров под командованием Хрумпина давно скрылось из вида, но вокруг Кометы сплотились лучшие воины ее личной охраны. Девушка неторопливо поехала по дороге, наблюдая за тем, как фавны, прыгунки и люди Холмогорья загоняют в прочные сараи деморализованных вражеских солдат.
Въезд Кометы в Дубовые Взгорья превратился в триумфальное шествие. Местные жители — прыгунки и фавны — приветствовали проезжавшую мимо девушку, бросали под копыта ее лошади охапки свежесорванных цветов. Девушка испытывала неловкость оттого, что прекрасные растения уничтожаются ради того, чтобы быть погребенными в дорожной пыли, но ликующую толпу не остановил бы, наверное, даже ее строгий запрет на подобное изъявление чувств. Адонсо скромно держался позади, но Комета затылком чувствовала его взгляд. Молодой человек словно ждал чего-то, надеялся на что-то, но девушка ни разу не обернулась.