Под эти приветственные крики на трибуне появился невысокий пожилой человек с черными волосами, бледной кожей и маленькими, но пронзительными глазами. На нем был одет простой черный комбинезон без знаков различия, но по тому подобострастию, с которым к нему обращались генералы и адмиралы, Комета сразу поняла, что это и есть тот самый Урл-Азурбар. Рядом с ним в своем передвижном кресле катился знакомый Комете адмирал Йаугсйот. Они о чем-то беседовали, словно не замечая сотен обращенных на них глаз. Наверное, так и должны были вести себя правители-кумиры перед толпой преданных слуг-фанатиков.
Солдаты рядом с Кометой не сомневались, что Верховный Генералиссимус обсуждает со своим адмиралом планы вторжения в систему Большого Аринрина. Но Комета почему-то была уверена, что темой их разговора являются местные девушки для развлечений или вкусовые достоинства изысканных вин и кушаний. Эту уверенность подкрепляло присутствие толстяка Карибло, который с огромным подносом шел следом за креслом адмирала Йаугсйота и во весь рот ухмылялся при каждой фразе своего хозяина.
Прозрачная стена не пропускала звуки. Возможно, встроенные микрофоны передавали на почетную трибуну приветственные крики солдат, но обратная связь была выключена.
Только заняв центральное кресло на первом ряду, Урл-Азурбар соизволил заметить собравшихся и вспомнить, зачем он сюда пришел. Он сделал жест, приказывая включить микрофоны, и собравшиеся воины смоли услышать голос своего владыки.
— Приветствую вас, мои храбрые и верные воины!
Солдаты ответили дружным ревом, которой напомнил Комете о временах, когда она возглавляла армию Холмогорья. От этого сравнения ей стало немного не по себе, и она постаралась убедить себя, что между двумя армиями и двумя командующими нет ничего общего.
А Урл-Азурбар продолжал говорить:
— Я прилетел на Гавабардан, чтобы лично убедиться в высоких боевых качествах моих солдат. И ваша подготовка превзошла все мои ожидания. Вместе мы не только отвоюем Большой Аринрин у проклятых демократов, мы захватим весь мир!
— Да! Да! Весь мир! — в исступлении заорали солдаты.
— А сегодня мы собрались здесь, чтобы выбрать лучшего воина среди двух самых важных моих армий: десантников и эсэсовцев. На это высокое и почетное звание претендуют лейтенант Службы Спасения Шашшасин Угаф-Заф и сержант Космического десанта Шаггашуга Гахс-Афан, прозванная за скорость и неотразимость Кометой.
— Слава лейтенанту Шашшасин! — закричали эсэсовцы.
Десантники рядом с Кометой во всю силу своих глоток рявкнули:
— Да здравствует сержант Комета!
— Поздравляю, Комета! — сказал лейтенант Криго. — Этак ты скоро и меня обгонишь!
— Ты бы сам взял и вызвал эту красавицу на поединок, — отшутилась Комета.
А в это время она думала о том, как ловко Верховный Генералиссимус превратил обычный спор между двумя командирами в объединяющую пропагандистскую акцию. Впрочем, у него могли быть хорошие советники, наподобие Главного Агентства Пропаганды в Велпасии. Они даже успели повысить Комету до сержанта, чтобы сгладить разницу в званиях с Шашшасин.
За криками и поздравлениями Комета едва расслышала, когда ее вызвали на арену.
— Оставь автомат тут, на поединке он тебе не понадобится, — предложил Криго.
Комета молча протянула ему оружие, коротко обменялась взглядами с Немым и пошла на арену.
Шашшасин ступила на площадку для боя одновременно с Кометой. Она также избавилась от своего автомата и сейчас держала в руках ребристую дубинку длиной в два локтя. Шашшасин улыбалась и с откровенной издевкой рассматривала свою соперницу. Комета постаралась ответить ей самым уничижительным взглядом.
Но это еще не было началом поединка.
— Я думаю, что боевые доспехи и шлемы помешают воинам продемонстрировать свое истинное мастерство! — сказал Верховный Генералиссимус.
Офицеры и солдаты криками выразили свое согласие с этими словами. Девушки сняли шлемы и бронежилеты. В это время на трибунах делались ставки на исход поединка. Комета не знала, каковы ставки, но предполагала, что из чувства корпоративной солидарности большинство эсэсовцев поставит на Шашшасин.
— Ну что же, поможем полковнику Арбалу отыграться, — сказала Комета своему кинжалу, так как в этот момент он был для нее самым близким и верным другом, которому она могла полностью доверять.
Верховный Генералиссимус встал, шум и суета на трибунах мгновенно прекратились.
В наступившей тишине Урл-Азурбар торжественно произнес:
— Во имя нашей будущей победы я объявляю начало поединка!
Комета приготовилась к бою. От Шашшасин ее отделяли чуть меньше двадцати шагов. Они находились по разные стороны квадратной арены и не торопились сокращать дистанцию. Наконец, словно повинуясь некоему невидимому знаку, каждая сделала несколько шагов вперед… И снова остановилась.
Шашшасин все так же молча и насмешливо смотрела на Комету. И девушка внезапно почувствовала, что огромные черные глаза ее соперницы излучают смертельный холод. Как будто это были два отверстия, ведущие в мир пустоты и смерти.
«Наверное, это и есть та самая магия, о которой предупреждал полковник Арбал, — поняла Комета. — Если это все, на что способна Шашшасин, то слухи о ее могуществе и непобедимости слишком преувеличены.»