— А мне она не противник, — упрямился Тесей, — она красивая и добрая.
В этот момент в комнату вошел воин, на этот раз одетый вполне прилично, словно из учебника истории. Кора невольно бросила взгляд ему под ноги в поисках сопроводительной подписи вроде «тяжеловооруженный гоплит VI в. до н. э. Афины».
Надписи не было, но говорить эта картинка умела.
— Великий господин царь Афин Эгей приглашает своих высоких гостей для знакомства.
— Это аудиенция? — спросила Кора. Вместо ответа воин указал на меч Тесея и велел снять его.
— Я не могу, — ответил Тесей. — Я всегда с ним хожу.
— А у нас к царю ходить с мечами не принято, — вежливо ответил воин. — Ты, может, человек воспитанный, а другой придет, решит, что он герой, — и сразу нашему царю срубит голову с плеч. Теперь после этого Геракла столько развелось героев, что без друзей лучше вечером на улицу не выходи.
Тесей был возмущен, но сдержался и отстегнул пояс с мечом.
Ну и дела, подумала Кора. Сандалии у нас новые, выданные Медеей из дворцовых запасов, меч у нас отобрали, как же теперь узнать младенца?
Кора сама позаботилась о том, чтобы спрятать меч в один из сундуков, стоявших в комнате вдоль стен.
Воин с картинки провел их темным коридором, затем шесть крутых ступенек вверх, еще коридорчик, где сидел на корточках гоплит, упершись копьем в потолок. Наконец за пурпурным, но потертым занавесом обнаружилась комната, которую Кора условно назвала для себя кабинетом властителя.
Там находился первый письменный стол, увиденный Корой в античной древности, хотя надо признаться, что с интеллигенцией, не считая одного полуконя, ей встречаться не приходилось. Стол был мраморным, на толстых дубовых ножках и использовался по назначению — на нем лежало несколько свитков, намотанных на деревянные палки, просто листки бумаги, таблички, впрочем, Коре некогда было рассматривать, насколько образован ее хозяин.
Сам царь Эгей вошел сразу следом за гостями, откинув кусок ткани, прикрывавшей вход во внутреннее помещение.
— Я рад видеть вас, — произнес он, идя навстречу гостям. — Я всегда рад, когда благородные герои посещают наш город.
Кора могла разглядеть его. На вид царю Эгею было лет пятьдесят, но, как она обратила внимание, в Древней Греции люди старели раньше — видно, ничего не знали о диете и экстрасенсах.
Пегая борода царя была тщательно завита, длинный гиматий выглажен, каждая складочка как бритва, да еще вышит золотом понизу. Под гиматием был золотистый длинный хитон, расшитый сложным восточным узором. Кора отметила про себя, что царь ухожен, вымыт, надушен, и, вернее всего, в этом чувствуется заботливая женская рука. При всей своей антипатии к Медее она должна была признать, что свои супружеские обязанности по отношению к очередному мужу она выполняет.
Тесей вежливо поклонился отцу. Отцовских и сыновних чувств, так обильно расписанных в мифологической литературе, они друг к другу пока не испытывали.
Пожалуй, Тесей скорее ощущал неловкость, как человек, желающий потребовать то, что ему вовсе не принадлежит, а царь Эгей был в привычной для себя роли государя на малой аудиенции, когда надо по возможности разузнать, чего хотят от тебя потенциальные просители. Беда любого царя заключается в том, что, встретив человека, он вынужден подозревать в нем просителя. А это утомляет и ведет к разочарованию в людях.
— Я шел из Трезена, — сообщил Тесей, — по дороге, которая ведет вдоль берега моря. И по пути уничтожал тех разбойников, которые за последние годы заняли всю эту дорогу и совершенно сорвали местную торговлю.
— Постой, постой! — воскликнул царь. — Ты не тот ли Тесей, внук Питфея, о котором говорят, что он сын Посейдона? Не ты ли решил совершать подвиги подобно твоему двоюродному дяде Гераклу?
— Простите, родному дяде Гераклу! — с достоинством поправил царя юный герой.
Царь Эгей улыбнулся. Молодой человек пришелся ему по душе.
— И ты один пошел по берегу?
— Совсем один.
— И как видел разбойников, нападал на них, забыв, что все они дети хороших семей, с большими родственными связями, и именно из-за этого ни жители Коринфа, ни жители Мегары, ни даже мы, афиняне, не осмеливались их тронуть? Или тень Посейдона все время охраняла тебя?
— Нет, царь, — отвечал Тесей с достоинством, которое редко можно встретить у простого студента университета, — я никогда не причиняю людям боль ради боли. Я делал с этими разбойниками только то, что они делали с другими людьми.
— Что? — Эгей был поражен. Видно, слух о подвигах Тесея еще не добрался до Афин. — Это значит, что ты сбросил со скалы Скирона?
— И еще отрезал ноги Прокрусту, — сообщил молодой человек, — а главное, раскроил дубиной череп Перифету!
«Ах, какой ты еще молодой и наивный!» — подумала Кора.
Как бы в ответ на слова Тесея, занавесы и занавески, которыми были украшены стены зала, закачались, и оттуда донеслись голоса и суета.
— А ну, пошли отсюда! — закричал Эгей и затопал ногами. — В собственном кабинете покоя нет!
— Кто это? — спросил Тесей, хватаясь за пояс, на котором не было меча.
— Это мои племянники, — пояснил Эгей. — Паллантиды, сыновья моего неразумного, тщеславного и жадного брата Палланта, который все ждет не дождется, пока я помру, чтобы захватить власть.