— Тогда в Ковров, — подвел я итог.
— А вообще к чему я этот разговор начал… — задумчиво протянул он. — Я думаю, лучше нам еще денек-другой переждать здесь. А может быть, и больше. Если войска входят в Москву только сегодня, то сначала службу будут нести старательно, как всегда бывает. И дороги будут перекрыты. Мы и без дорог можем, конечно, но не везде и не всегда. Так пусть тогда все эти заслоны сами начнут разваливаться, нам же будет легче проскочить. А мы пока попробуем свои запасы увеличить.
— В общем, ты прав, — согласился я. — Надо выждать здесь дней сколько-то, по обстоятельствам. Пусть ситуация определится поточнее. И блоки с дорог уберутся. Но самое главное на это время — «бдительность наше оружие». Фишку держать круглосуточно, бдеть в оба. Мертвяки мертвяками, а если эсбэшники из «Фармкора» приедут следы заметать…
— А могут? — задал достаточно глупый, на мой взгляд, вопрос Леха.
— А ты как думал? — поразился я. — Если такое указание у них будет, то могут, конечно. А указать им могут очень даже запросто, чтобы скрыть, откуда у беды ноги растут. Народ нервным скоро станет, те же военные прознают — и в честь наступившей анархии домик на Рублевке из саушек расстреляют. Или «Ураганами» накроют.
Леха чуть прищурился, видимо представив себе Рублевку, накрываемую залпами «Ураганов». Даже заулыбался. Потом снова повернулся ко мне и спросил:
— А найдут? Кто об этой даче знает?
— Никто не знает, кроме вас. Но она все же на мое имя. Начнут искать Дегтяревых, охранник из их дома скажет, что уехали со мной, у меня обнаружат, что нет ни машины, ни вещей, задумаются, прикинут палец к носу и тогда выйдут на дачу, скорее всего.
Леха хмыкнул.
— И что делать? Менять базу?
— На хрена? — удивился я. — Если в ближайшую пару дней никто не появится, то уже не появится никогда, не до того им будет. Да и найти адрес дачи не смогут, если регистрационные все эти конторы закроются.
— А если сейчас найдут?
Ответ Леха явно знал сам, но желал услышать это от меня.
— А стволы нам на что? Они же не на блины к нам приедут, так что и нам об их здоровье печься без надобности, — оправдал я его надежды.
— Это верно, — кивнул Леха и похлопал по матовому черному пластику «Тигра». — Давай-ка еще раз Шмеля наберу, может, откликнется наконец?
Это верно, без Шмеля мы никуда. Он как был самым нужным человеком по нашему «джиперству», таким и впредь останется. Отслужив в Чечне в «мазуте», в Москве он поступил в МАДИ, ну и устроился на работу поближе к машинам. Там я его и встретил, совершенно случайно. Шмель командовал маленьким сервисом рядом с трассой для покатушек, был там вроде главного мастера. В этом сервисе старые и новые внедорожники превращались в бескомпромиссных «проходимцев», готовых преодолеть любое бездорожье. И вообще Шмель был величайшим специалистом по всему, что ездило по дороге и вне ее. Ему машины даже девок заменяли, как уверяли окружающие, потому что только с ними он и трахался. Вранье и преувеличение, замечали и девок рядом с ним, но кое-что в этом утверждении есть.
— О! Есть контакт! — воскликнул Леха, услышав продолжительные гудки вызова из своего мобильного.
Мария Журавлева
20 марта, вторник, вечер
Дело близилось к вечеру, понемногу на город, раскинувшийся перед окном, спускались сумерки. Почти все время, с тех пор как в последний раз поговорили с Сергеем Сергеевичем, она простояла у кухонного окна. Отвлеклась один раз, чтобы накормить детей. Дети ели без аппетита, Лика немного капризничала, но быстро угомонилась. Они были непривычно тихими и после обеда ушли в комнату к Саше. Это тоже было удивительно, потому что обычно Саша старался не пускать младшую сестру к себе: она трогала его игрушки и вообще наводила беспорядок. Сейчас же он сам увел ее к себе и предоставил неограниченный доступ к чему угодно. Маша поражалась, насколько ее мальчик повзрослел за последние несколько часов.
Накормив детей, она вернулась на свой наблюдательный пост. За спиной постоянно был включен маленький телевизор, она прислушивалась к новостям. К середине дня наконец появились первые сообщения, что в стране не слава богу. Объявлялось это все как беспорядки, и Маша думала, что именно происходит? Телевизионщики не знают, что несут, или знают, но пытаются убедить зрителей не верить глазам своим?
Подобранный у убитого милиционера автомат Маша держала на кухонном столе, поблизости от себя, а брезентовый подсумок вообще носила постоянно, подвесив на ремне, перекинутом через плечо, — широкий милицейский ремень просто оказался велик для ее тонкой талии.
Она уже увидела, насколько смертоносно это оружие, и предпочитала с ним не расставаться. Воспоминание о том, как несколько часов назад она осталась единственной преградой между ожившим мертвяком и собственными детьми, какой беспомощной она тогда себя ощутила, заставляло зябко передергивать плечами.
За время своего наблюдения она несколько раз замечала бредущих в разных направлениях мертвяков. Никто на них не охотился, никто не убивал. Пару раз видела, как зомби пытались гоняться за людьми, но люди, ходившие по улицам, были в основном молодыми и легко убегали от мертвецов. Перед самыми сумерками прямо под ее окнами пронеслось несколько многоколесных военных машин с маленькими башенками наверху, из которых торчали стволы то ли пушек, то ли пулеметов, с небольшими раструбами на конце. Прямо на броне сидели вооруженные солдаты в шлемах и камуфляже. Машины ревели моторами, немного пугали своей тусклой одинаковостью и одинаковостью людей, сидящих на броне. Маша обрадовалась, но машины исчезли, и снова наступила тишина, нарушаемая звуками моторов проезжавших время от времени автомобилей и раздающимися так же, время от времени, выстрелами. Однако Маше так и не удалось ни разу разглядеть стрелявших.