Крики быстро переместились к двери и теперь доносились прямо из-за нее. Кричавший даже стучал кулаками по ней, судя по всему. И требовал от нас, мертвяков ходячих, оставить его в покое. Вот так. Душевнобольной. Что делать? А ничего. Мы не передвижной филиал Кащенко. Пожали плечами, заглянули на пару этажей повыше. Наткнулись на мужичка, выглядывающего из-за двери, который попросил сопроводить его до гаража-«ракушки». Мы сопроводили. Затем подождали во дворе, когда он с женой и двенадцатилетним веснушчатым сыном загрузится со всем багажом в машину и уедет. Мы его тоже направили на АЗС за оружием. Все же не зря сходили в подъезд.
Кстати, пока мы гуляли по подъезду, стрельба с улицы шла довольно частая. Похоже, что в своей теории я не ошибся, мертвяки действительно шли на выстрелы. Причем по-разному. «Свежие» зомби тупо ломились за добычей, они были медленны и неуклюжи, а «ветераны» отличались от них радикально и на рожон не лезли. Зато когда мы выезжали со двора, один попытался броситься на нас из-за угла, и еще мы заметили, что еще как минимум двое бросились к трупам, валяющимся на асфальте.
Зато когда мы выезжали со двора, один попытался броситься на нас из-за угла, и еще мы заметили, что еще как минимум двое бросились к трупам, валяющимся на асфальте. Но бросились лишь тогда, когда мы уехали. Умнеют, однозначно. Плохо это. А если они научатся групповые засады устраивать? Тогда вообще в города не суйся.
Снова курсирование по главным улицам, проезды через дворы. К двум часам «боевой счет» составил сорок два убитых зомби. Спасти город это не могло, но то, что мы наверняка защитили несколько семей, нас радовало. А меня еще больше радовало то, что наши стрелки все больше осваивались с оружием и стреляли точнее и точнее. Маше под конец я вообще запретил вести огонь, потому что она стреляла не только лучше, но и быстрее остальных.
Израсходовали почти полтысячи патронов. Результативность — примерно одиннадцать выстрелов на одного мертвяка. Не так уж и плохо. Ближе к четырем я попросил пострелять только Машу, и она пятью выстрелами свалила четырех мертвяков, на расстоянии от ста до трехсот метров. Как тут еще комментировать?
Однако, на мой взгляд, для общей ситуации наша свободная охота значила не больше, чем комариный укус для бегемота. Мертвяков все прибавлялось и прибавлялось. Их прибавилось в течение дня, в то время пока мы пытались их извести. Где-то в тех местах, что мы не видели, зомби убивали людей, восставали все новые и новые трупы и шли убивать. И за ними восставали другие. И было ясно, что уже и этот маленький подмосковный город обречен. Спасти его не мог никто, люди разделились на многочисленных пока еще спасающихся, немногочисленных защищающихся и таких же немногочисленных спасателей, тех же военных, которых было так мало, что им хватало лишь сил контролировать основные дороги, ведущие из Москвы, и все.
К пяти вечера я дал команду сворачиваться. Люди устали, в ушах звенело, внимание расплывалось, и дело шло к темноте. И беженцы все реже пытались прорываться из города, да и вообще предпочитали делать это с утра. Связался с майором на АЗС, доложил об успехах и о том, что до завтра мы уходим. А затем я пересадил Шмеля себе за руль, прихватил еще и Пашку, а девушек вместе с Лехой отправил на Базу. У меня вчера с вечера появилась еще одна идея, реальность которой я хотел сейчас проверить. И сделать это немедленно.
Наш УАЗ вырвался на шоссе и вновь покатил навстречу редкому уже автомобильному потоку в сторону Москвы.
Алена Кабакова
26 марта, понедельник, утро
За Мелкого, пошедшего за помощью, болели все. Боялись, пугались, вибрировали, нервничали, кусали губы. И не знали, как ему помочь. После того как он сбежал на нижние этажи, а отбивавшиеся Большой с Поповым и Фраерманом захлопнули за собой тяжелую дверь, отгородившись от нападающих мертвяков, все бросились к окнам. Открыли их настежь, перевесились через подоконники.
Когда все увидели, что Володя выбежал из подъезда, столкнулся с зомби и упал, все в ужасе закричали. Но ему удалось убежать. Он прорвался к своей машине, вроде бы успел закрыться, но вдруг какой-то мертвец начал рваться в кабину, и дверь распахнулась. Из окон кричали, но помочь ничем не могли. Когда к завязавшейся схватке подключился еще один мертвяк, среди зрителей пронесся крик отчаяния. Но Мелкий отбился, дверь снова захлопнулась, а еще через несколько секунд «ниссан» уехал со стоянки. Все заорали, бросились обниматься. Спасение виделось близким, до него было рукой подать. Даже начали паковать вещи, собирать рюкзаки. Обсуждали, какие продукты взять, а какие оставить.
Ближе к вечеру восторги поутихли. На всех спустилось облако мрачной тоски. О судьбе самого Мелкого, всеобщего друга и любимца, старались не думать. Но старались плохо, и разговор все время сбивался на него. Света Фраерман плакала навзрыд, впрочем, как и остальные женщины.
Большой достал из морозилки бутылку водки и сел в сторонке с Поповым, открыв маленькую банку маринованных корнишонов в качестве закуски. Алена, перепоручив близнецов Кате Коломийцевой, своей секретарше, тоже подсела к ним, молча подставив кофейную чашку, которые здесь использовались вместо рюмок. Володя Большой молча плеснул ей туда граммов пятьдесят водки, сунул в банку вилку, наколол на нее маленький огурчик и протянул Алене. Та кивнула с благодарностью. Не произнося тостов и не чокаясь, все трое махом выпили, закусили.