От Виталия Даниловича нам достались два ствола, но очень уж своеобразных. Покойный был именно охотником, не запасался оружием, как мы, с поправкой на «а вдруг случится чего». В чехлах была двустволка-вертикалка двенадцатого калибра, ижевская МР-233, и нарезная двустволка МР-221, правда с клеймом «Ремингтон-Спартан». Была она под нетипичный для России патрон 30-06 «Спрингфилд», которого было всего две коробочки, и стоял на ней дорогой прицел «Льюпольд».
Все. Двустволку еще укоротить можно будет, у нее стволы по семьдесят сантиметров, а этот штуцер… Черт его знает, что с таким делать. К ружью покойный запас сотню патронов с дробью, в основном крупной.
Вика стреляла не хуже нас с Лехой и себе оставила эмкашку. Ей ничего другого и не надо, если честно. Для хорошего стрелка автоматический режим так и на фиг не нужен, если он, конечно, не помещения зачищает. А новенький АК-74М достался моей Татьяне, потому что она отдала дробовик Степанычу. Она стрелок неплохой, так что тут мы тоже прикрыли фронт. Пока у нас образовывался дефицит гладкоствола, потому что нам с Лехой, как главным «штурмовикам», ружья были нужны позарез, хотя бы одно, а самым неопытным можно было доверить тоже пока только их и ничего больше.
Пока у нас образовывался дефицит гладкоствола, потому что нам с Лехой, как главным «штурмовикам», ружья были нужны позарез, хотя бы одно, а самым неопытным можно было доверить тоже пока только их и ничего больше. Все, кто оказывался посередине между понятиями «основная боевая единица» и «плохой стрелок», вооружались нарезным.
Пистолеты тоже распределили. То не было ни ствола, а вдруг сразу несколько. Я, на правах командира, прихватил один из ПММ ввиду его двенадцатизарядности, второй такой же остался у Сергея Сергеевича, поскольку ему и принадлежал. А заодно ему отдали АКС, причем Леха пообещал произвести над ним некие манипуляции.
— Я цевье поставлю с планками, — объяснил он. — У нас есть парочка под «Сайгу-С», как раз подойдет. И на верхнюю планку коллиматор «Баррис». Лучше всех будет. А потом приклад сменю на тюнинговый, со щекой, полное удовлетворение гарантирую.
Сергей Сергеевич только головой покачал на такие обещания.
«Грача» я спрятал до лучших времен, пока к нему патронами не разживусь. Леха и Татьяна с Викой расхватали милицейские ПМ. Кордуровых кобур под этот пистолет у нас в сумках нашлось эдак с десяток, так что прицепить их на положенное место проблем не составило.
В конце концов вроде бы разобрались. Все снова собрались во дворе, даже дети присоединились к толпе, и я снова раскомандовался.
— Ставлю задачу, товарищи партизаны! — Обозрел всех гордо. — Выезжаем на шмелевский сервис. На одной машине, в следующем составе: Шмель водителем, мы с Лехой, Вика с Таней и Степаныч. Здесь за старшего Сергей Сергеевич. Сергей Сергеевич, организуете «фишку», бдительность — максимальная. Место под угрозой, могут приехать нежелательные гости. Если увидите кого-то, напоминающих бандитов, военных, службу безопасности, спецслужбу, кого угодно, повторяю — открывайте огонь первыми. Один из главных признаков — автомобиль «Тойота Лэндкруизер» черного цвета. Может быть и другой, но именно «Круизер» — угроза прямая и непосредственная. Обучите людей обращению со средствами связи.
— Я что-то должен знать, чего не знаю? — спросил Сергей Сергеевич.
— За нашей семьей охотятся, — выручила меня Алина Александровна. — Это очень серьезно.
— Понял. Будем охранять, — кивнул он спокойно.
Еще через несколько минут мы вшестером, втиснувшись в Лехин «крузак», тряслись по проселку в сторону Ленинградского шоссе. При этом мне пришлось устроиться в пустом багажнике, за сеткой, хорошо что задняя дверь в этом «крузаке» изнутри тоже открывается.
Пасечник Александр Васильевич
21 марта, среда, днем
В середине дня все люди, находившиеся в НИИ, погрузились в два «Лэндкруизера» и два автобуса «Форд Транзит». Маленькая колонна выехала с территории и направилась в сторону Рублево-Успенского шоссе. Здание подготовили к взрыву, и там уже тикал часовой механизм, установленный на задержку в два часа. А чтобы ни у кого не возникло соблазна остановить процесс, все закладки были установлены на неизвлекаемость. Любая попытка разминирования привела бы к взрыву. Следы решено было ликвидировать путем тотальной аннигиляции.
В городе болтались еще две группы. Засада на квартире Крамцова, четыре человека, которые и должны были взять на себя всю грязную работу, и еще продолжала работать пара оперов из ЦСУ, [15] которых удержали на работе обещаниями дарения автомобилей, денег, оружия и всего, чего бы им ни пожелалось.
О «Ковчеге» им никто не сообщал. Да и на то, что они сумеют раздобыть требуемый адрес, надежда была мала. Фактически он махнул на них рукой, а по поводу засады на квартире решил так: пусть сидят до следующего утра максимум. Если окажется пустышкой, а к этому и шло, то пускай прорываются к усадьбе Бурко.
Именно эту команду он терять никак не хотел. Люди, обученные получше, у него имелись, те же «преторианцы» Дима с Васей. А вот настолько же беспринципные и душевно уродливые — уже нет. Эти могли убивать кого скажут, пытать как скажут, и никакая совесть их бы не беспокоила. Двое из них в прошлом работали в зонах, «кумовьями», одного бывшего опера из МУРа сам Пасечник спас от тюрьмы, куда тот уже почти уехал за пытки подозреваемых и вымогательство, еще один в прошлом служил в ОМОНе и тоже отличался редкими художествами. Такие люди бывают нужны, если ты хочешь, чтобы твоя организация действовала максимально… разносторонне.