— Он что, почти бессмертный? — удивилась Аня. — А разложение?
— Разложение начинается после смерти и длится до тех пор, пока выделяется от этого достаточно тепла в теле, которое усваивается самим организмом, и пока это способствует перестройке.
— Он что, почти бессмертный? — удивилась Аня. — А разложение?
— Разложение начинается после смерти и длится до тех пор, пока выделяется от этого достаточно тепла в теле, которое усваивается самим организмом, и пока это способствует перестройке. А потом останавливается, после того как часть органов и тканей отмирает и перестает потреблять энергию. И на поддержание состояния тканей тоже не нужна энергия. Меняется химический состав тела, оно становится не подвержено разложению свыше того, что необходимо. Начинается передача жидкостей на межклеточном уровне, что заменяет кровеносную систему. Получается нечто совершенно новое в эволюции, отвратительная тварь, полуразложившийся труп, но он по-своему совершенней нас. Мозговая деятельность тоже почти отключается, за ненадобностью и энергоемкостью.
— Сережа, скажите вот что… — начала было Дегтярева, но Сергей ее перебил:
— Алина Александровна, на даче или в дороге я расскажу вам все, что угодно. Но нам надо торопиться.
— Хорошо, — согласилась она. — Мы почти собраны. Что еще нужно?
— Соберите все съестное из холодильника, консервы, макароны, если есть, и прочее, — начал раздавать он указания. — Надо, чтобы еды хватило хотя бы до завтрашнего вечера. Возможно, нам придется долго прятаться на даче, и вообще считайте, что за окном начинается война. Лишняя предосторожность всегда будет кстати. Возьмите все наличные деньги и драгоценности, но спрячьте поглубже. Если есть кредитные карты, то возьмите их тоже, и лучше будет снять сколько-то денег со счета. Лучше всего — все деньги, до копейки. Иначе их наличие будет зависеть от того, есть электричество в городе или нет. И я не думаю, что нам по дороге в Горький-16 попадется много банкоматов. У Владимира Сергеевича не было оружия?
— Откуда? — удивилась она.
— Хорошо. А жаль, — вздохнул Крамцов. — Да, напоминаю — все едем на моей машине, она достаточно большая.
— Мы можем взять одну из наших, — удивилась Алина Александровна. — У Володи большая машина.
— Она не проедет ко мне на дачу, там грязь по колено.
— Может, есть смысл остаться здесь?
— Категорически нет, — решительно ответил он.
— Почему? — нахмурилась она.
— Потому что некогда спорить. И Владимир Сергеевич имел основания послать меня сюда, чтобы я вас увез. Все, уходим!
Сергей Крамцов
20 марта, вторник, раннее утро
Все милицейские посты до самой дачи мы преодолели свободно, никто нас не останавливал, не обыскивал. И за это спасибо, потому что с нашим арсеналом обыск нам никак бы не подошел. К тому же три единицы стрелкового оружия были просто взяты мной с места преступления, никаких документов на них не было, поэтому не думаю, что это сильно понравилось бы милиции.
В пять часов утра на дорогах не было ни души, и наша машина быстро добралась до поворота сначала с трассы, а затем с двухполосной асфальтовой дороги. Дальше пошла раздолбанная грунтовка, местами посыпанная гравием, машину стало раскачивать, Алина Александровна, сидевшая справа, вцепилась в ручки на панели и стойке стекла.
Прямо за спиной у меня сидела Ксения, которая всю дорогу хлюпала носом и не проронила ни звука. Сидевшая рядом с ней Аня была на нее зла, время от времени тихо говорила ей гадости, но я не вмешивался ни во что и помалкивал.
Моя задача их спасти, а не рассудить, кто из них и в чем виноват. Я время от времени поглядывал на нее в зеркало заднего вида, опасаясь, что она, мучаясь совершенным, отчудит что-то совсем неразумное, но девушка просто пребывала в состоянии ступора.
Пса загнали в багажник, где он завалился на сумки, и я постоянно слышал его тяжелое дыхание. Кот молча лежал на коленях у Алины Александровны.
Возле закрытых ворот садового товарищества «Институтское» мы остановились. Справа от ворот был домик сторожа, там же была открытая калитка, через которую можно было пройти внутрь и открыть ворота изнутри, что я и сделал. Сторож здесь был, но по ночам он спал. Днем он наверняка зайдет ко мне за бутылкой, которую я предусмотрительно изъял из бара Дегтяревых «на благотворительные цели».
Мы въехали в ворота, которые я снова запер на засов за нами, и поехали между кажущимися бесконечными рядами узеньких грязных улочек, застроенных летними домиками. Если не показать, где я живу, то найти мой участок на самом отшибе дачного поселка почти нереально. Мы миновали целых шестнадцать отходящих в сторону проулков, после чего я свернул направо, промесил грязь колесами еще минуты три, не торопясь преодолевая очередную улицу до конца, и остановился у последнего забора справа. Приехали.
— Еще минутку, — сказал я своим пассажирам, после чего вышел из машины.
Отпер ворота, загнал машину, заглушил движок. Все, теперь точно приехали.
Задняя дверь «Форанера» поднялась, и оттуда вывалилась мохнатая туша пса Мишки. Кот выбрался сам и немедленно увязался за всеми. Я достал из-под заднего сиденья все оружие, оба «Вепря», свой помповик и чехлы с карабином и мелкашкой. Теперь надо привыкать с оружием не расставаться, будем жить по законам военного времени.