С чашкой чая в руках она подошла к окну. Утро было серым, пасмурным, двенадцатиэтажные панельные дома напротив смотрелись особенно старыми и обшарпанными. Широкий газон между ними и дорогой, скорее даже сквер, тоже выглядел грязно. Зеленой травы пока еще не было, и на нем были лишь отдельные участки травы желтой, прошлогодней, освободившейся из-под сошедшего снега. Стандартный московский серый и грязный март. Людей на тротуаре было немного, и шли они быстро, как будто торопились куда-то добраться. Машин тоже было меньше, чем обычно.
Внимание Маши привлек появившийся из-за угла стоящего напротив дома человек. Странным было даже место, откуда он вышел, потому что дорожка, ведущая к подъездам и соседним домам, проходила с другой стороны, и человек был вынужден идти по сырому, раскисшему газону. Второй странностью было то, как он одет. На нем был какой-то пятнистый свитер и черные брюки, но куртки не было. Не совсем подходящий наряд для конца марта. Но, приглядевшись к его походке, она поняла, что перед ней пьяный, и это все объясняет. Если человек пьян настолько, что ходит раскачиваясь, то он может и куртку потерять, и зайти в такое место, куда нормальный человек не зайдет. Хотя он скорее даже не раскачивался, но походка была дерганая и какая-то… непонятная. Координация движений у пьяного была явно не на высоте. Человек замер, уставившись в одну точку перед собой.
Маша бросила взгляд на часы — по времени должны были начаться новости по телевизору, по первому каналу, и она отошла от окна. Взяла «лентяйку» со стола, переключила каналы с радио на телевидение. Почти сразу же появилась заставка выпуска новостей, но в анонсе так ничего и не прозвучало по поводу беспорядков и стрельбы в городе. Странно. Простояла минут десять у телевизора, не отрываясь от экрана, держа в руке чашку с недопитым и уже остывшим чаем, но так ничего и не узнала. Переключила несколько каналов, но по всем шла обычная утренняя «солянка». Тогда она вновь включила радио. Одна из станций работала в прямом эфире в диалоговом режиме, и они там хотя бы пытались разобраться, что происходит в городе, но мнений было больше, чем участников.
Где-то вдалеке послышались звуки, будто ломают сухие деревянные рейки. В другой день Маша на это не обратила бы внимания, но сегодня она такой звук уже слышала. Слышала, когда милиция начала стрельбу возле детского сада. Она подбежала к окну, выглянула, но ничего не увидела. Стреляли где-то далеко. Вскоре стрельба прекратилась. Маше попался на глаза давешний пьяный. Сейчас он стоял посреди газона и крутил головой. По тротуару быстро проходили люди, он иногда делал такое движение, как будто хотел к кому-нибудь подойти, но не успевал, потому что соображал медленно.
Маша подумала, что следовало ли человеку так напиваться в такую рань? Или он со вчерашнего дня еще не «просох»?
Пьяный между тем подошел совсем близко к тротуару и стоял там, беспомощно оглядываясь. Странно, но ему до сих пор явно не было холодно, несмотря на отсутствие теплой одежды. Со двора вышла немолодая и очень полная женщина, в коричневом пальто, вязаной шапке и с сумкой в руках. Она шла вперевалку, медленно, по дорожке, ведущей со двора на улицу, и приближалась к пьяному со спины. Тот, по всей видимости, услышал ее шаги и пыхтение, потому что повернулся и своей спотыкающейся походкой пошел к ней. Женщина увидела его и сделала рукой жест «отвали», но пьяный не прореагировал. Маша видела, как женщина пригляделась к пьяному повнимательней, остановилась, а потом Маша услышала какой-то протяжный звук, как будто у кого-то закипел чайник со свистком. Она не сразу сообразила, что это визжит толстая женщина на улице. Женщина даже сделала движение, как будто собирается бежать, но была слишком тучна, чтобы суметь это сделать. Приблизившись к ней, пьяный неожиданно ускорился, перейдя если не на бег, то на быстрый спотыкающийся шаг, схватил ее руками за пальто и повалил вперед, наваливаясь на нее сверху.
У Маши глаза из орбит полезли от удивления и страха. Когда пьяный бросился к толстухе, она уже поняла, что у него агрессивные намерения. Она ожидала, что он ее ударит, может быть, начнет грабить, но не то, что он повалит ее в грязь, навалившись сверху… и зачем? Что он делает? Со стороны выглядело, как будто он пытается поцеловать барахтающуюся под ним женщину, но разглядеть что-то детальней было невозможно, не позволяло расстояние. Неожиданно пьяный поднялся с женщины, схватил ее за руку, потащил в сторону, рывками, как тюк с тряпьем. Женщина не шевелилась. Он прижался лицом к ее ладони, и Маше показалось, что он жует ладонь женщины. И еще Маша не могла понять, почему женщина не шевелилась? Не убил же он ее? Хотя… Машу обдало холодом с ног до головы. Он что, убил ее зубами?
Чувствуя, как у нее от страха отнимаются ноги и леденеет спина, она поставила чашку на подоконник. Она должна разглядеть, что там происходит, должна понять, или она решит, что сошла с ума. Как это сделать? Видеокамера! Она купила видеокамеру, чтобы снимать детей, и сейчас она лежала в гостиной, в шкафу. У нее есть цифровое увеличение, можно все увидеть в видоискатель. Она побежала в комнату, где дети смотрели «Том и Джерри», открыла шкаф, достала оттуда камеру. Включила. Замигал индикатор низкого заряда батареи. Зарядное устройство лежало там же, и она тоже прихватила его. Со всем этим она прибежала на кухню, воткнула штекер кабеля в камеру, поискала, в какую розетку воткнуть вилку. В конце концов решила выдернуть из сети микроволновку. На видоискателе камеры появилась надпись «Зарядка», и на индикаторе с изображением батарейки замельтешила бегущая полоска. Маша вскинула камеру и максимально приблизила к себе изображение. Сначала объектив сфокусировался было на оконном стекле, отчего все расплылось, но затем он захватил пьяного и по-прежнему лежащую на земле женщину. Лицо пьяного приблизилось так, как будто он находился прямо перед окном.