Затем настала пора закупки оружия и техники. Бурко не скупился и на это. Центр получал все самое лучшее и самое современное из того, что выпускалось в России. ФСИН был бы счастлив, если бы из этого ему что-то и вправду попадало, а не оставалось на складах Центра. Бурко поначалу хотел закупать что-то и на Западе, но Пасечник его быстро отговорил. Российские образцы в большинстве случаев были лучше западных, просто у военных ведомств не хватало средств для того, чтобы снабжать ими войска. А у Бурко средств хватало. К тому же закупка западных образцов для российского ФСИНа выглядела бы подозрительно.
Затем Центр начал проводить семинары по спецподготовке для сотрудников частных охранных структур, которые стоили неимоверно дорого. Стоит ли добавлять, что обучались в Центре исключительно люди из СБ «Фармкора» и еще одного дочернего охранного агентства, а оплата услуг Центра позволила легализовать финансовый поток между двумя никак не связанными официально между собой структурами. Центр приносил прибыль ФСИНу, поэтому никто не рвался его проверять или закрывать. Да и не дали бы так поступить союзники главы «Фармкора» в этом ведомстве.
Что же до самого ФСИНа, то те люди, которые могли задать вопросы, получали щедрое ежемесячное вознаграждение и вопросов не задавали. Центр же продолжал усиливаться, совершенствоваться, укрепляться и к настоящему времени превратился в настоящую крепость, на складах которой в полной готовности хранились оружие и техника, которых хватило бы на целую бригаду легкой пехоты.
Продовольственные склады могли кормить не одну тысячу человек, и не один год, а достаточно было обрушить пару секций бетонного забора, как Центр получал прямой проход на территорию фабрики, сливаясь с ней в единую огромную территорию, которую при необходимости можно было укрепить за один день.
Зачем это все? Пасечник лишних вопросов не задавал, удовлетворившись прямым указанием Бурко и объяснением о предстоящей легализации частных военных компаний, а сам же глава компании «Фармкор» ждал «чего-то». Ждал и всегда хотел этого. Что хорошего в том, чтобы быть одним из многих богатых людей в этом мире? Богатство не развеивает скуку, и скорее оно управляет тобой, чем ты им. Богатство заставляет тебя делать то, что тебе делать не хочется, льстить людям, которых тебе хочется просто послать, посещать места, навевающие на тебя тоску.
А Александр Бурко хотел совсем другого — жизни яркой и полной опасностей, как в раннем Средневековье, когда люди ощущали себя в безопасности лишь в крепостях и замках, когда каждый правитель имел право жизни и смерти над каждым. И когда Бурко узнал, во что превратит мир имеющийся у него «материал», он лишь удвоил выделяемые на создание своей армии средства. Планировал ли он что-то совершить с «материалом»? Он и сам не знал. Скорее всего, нет, но вдруг… А может, и планировал, чего уж теперь скрывать. Все равно все произошло без его участия, надо лишь правильно воспользоваться плодами.
Теперь территория Центра, расположенного на берегу Волги, могла вместить в себя несколько тысяч человек, защитить их и прокормить. Бурко создавал эту базу, исходя из того, что там соберутся не только бойцы его армии, но и их семьи, жены и дети, и только за то, что все эти люди получат безопасное убежище среди всеобщего хаоса и падения мира, Бурко рассчитывал получить от них взамен абсолютную лояльность. Свое княжество, свой народ.
И было кое-что еще… «Материал». Тот самый, который мог вызвать вселенский катаклизм. Он же мог дать и вакцину против самого себя. Тот же, кто будет владеть вакциной, будет владеть и грядущим миром. Именно поэтому Пасечник и поехал в институт на Автопроездной. За «материалом». Если бы Бурко устроил все это сам, «материал» уже хранился бы у него в сейфе.
Крамцов Сергей, аспирант
20 марта, вторник, вскоре после полуночи
Ненавижу, ненавижу, когда меня будят вот так, лишь дав уснуть. В последний раз такое со мной проделывали без риска для жизни лишь мои командиры. И наряд дурным криком: «Рота, подъем!»
Спросонья я схватил телефон с прикроватной тумбочки, тупо посмотрел на мерцающий экранчик. «Шеф». Ох, не нравится мне такой звонок, да в такое время, да еще на фоне недавних событий. Я ткнул пальцем в кнопку «Прием». Спать уже не придется, я это чувствую.
— Доброй ночи, Владимир Сергеевич, — пробурчал я в трубку.
— Недоброй, Сережа. Недоброй. Приезжай в институт.
— Что случилось?
— Кто-то взорвал бомбу. Виварий разбежался. Хранилище уцелело, правда.
Как будто ведро ледяной воды вылили на спину, и она побежала вниз от затылка, окатывая все тело. Дыхание перехватило так, что следующую фразу я смог из себя выдавить только через минуту, да и та большой глубиной мысли не отличалась:
— Куда… куда разбежались?
— В город, Сережа. Забор разрушен, вот они и разбежались.
— Все животные?
Вопрос — лучше некуда. А если не все, а только часть — мы что, спасены?
— Все, Сережа.
— Все животные?
Вопрос — лучше некуда. А если не все, а только часть — мы что, спасены?
— Все, Сережа. И они успели перекусать друг друга, перед тем как разбежаться окончательно.