— Он умер, — сказал я, обращаясь ко всем. — Теперь смотрите на него.
— И что? — спросил сержант с оттенком недоумения.
— Просто смотри. Сейчас все поймешь.
Тот пожал плечами, повернулся к сидящему на скамейке. Так в молчании мы провели минуты две. Затем мертвец на скамейке вдруг открыл глаза и уставился на стоящих перед ним людей.
— Твою мать! — охнул сержант и даже попятился назад, вскидывая автомат, после того как встретился с ним взглядом.
Да и все остальные не промолчали. Никто из них до этого не смотрел в глаза воплощенной смерти. Мертвец начал было приподниматься на скамейке, но координация его движений была пока нарушена, и он просто свалился с нее. Встал на четвереньки. Оперся рукой на сиденье и поднялся на ноги, затем обернулся к людям, как-то тихо заныл и переваливающейся походкой пошел к ним.
— Ну что, сержант, стреляй ему в грудь. Он сейчас кусаться начнет, — сказал я милиционеру, попутно приподняв ствол ружья, чтобы в случае чего самому поставить в этом спектакле точку. — Только в грудь давай, для начала.
Сержант вскинул автомат и нажал на спуск. Грохнула короткая очередь, легкие и быстрые автоматные пули ударили зомби в середину груди, пробив его насквозь и выбив из его спины кровавые фонтаны, но тот даже не покачнулся. Сержант выстрелил в него еще раз, к нему присоединился рядовой, но попадания в грудь даже не задержали приближающегося мертвяка.
— Татьяна, теперь ты, в голову! — скомандовал я.
Татьяна прицелилась, хладнокровно выждала момент и, когда их отделяло друг от друга не более трех метров, выстрелила. Хлопок «Грача» был тише, чем автоматные выстрелы, но мертвяк, обзаведясь отверстием в лобной кости, рухнул навзничь. Все опустили оружие.
— Видели все? Видели всё? Есть еще вопросы и сомнения? — громко спросил я у всех присутствующих, цицероновским жестом указывая на лежащего на асфальте зомби. — Это и есть то, что нас ждет, будущее нашего мира. Не хотите стать такими же? Значит, защищайтесь. У кого какие вопросы?
— Что это вообще? — спросил сержант. — Этот мужик умер?
— Да, умер. И мертвый встал.
— Вампир, что ли?
— Зомби, если угодно.
— Вампир, что ли?
— Зомби, если угодно. Знаешь, что это?
— Кино смотрю, — кивнул сержант.
— Вот как в кино и есть. Как убивать их, понял? — поинтересовался я.
— Понял, — подтвердил он. — В башку. Как в кино.
— Правильно, — похвалил я его за понятливость и сообразительность. — Чем больше убьешь, тем больше у других людей шансов уцелеть. И последнее объявление, до того как поедем. Прошу всех внимательно выслушать. Животные тоже бывают такими, мертвыми и агрессивными. Отличить от нормальных их сложнее, но можно. Я видел пока лишь собак, обезьян и крыс, все они странно двигаются и надолго впадают в полную неподвижность. Неподвижность — это, пожалуй, их главная отличительная черта. А вообще держитесь пока от всех подальше. Поехали. Покеда, товарищи милиционеры.
Я махнул своим рукой, призывая грузиться в машины.
— И тебе покеда, боец, — ответил младший сержант, впавший в глубокую задумчивость.
Ох, не знаю, до чего такой персонаж додуматься может. Почему-то не верится, что до хорошего. Ну да ладно, Бог ему судья.
Мы с Татьяной уселись в «Форанер», Вика с Лехой вернулись в свой «крузак», и маленькая колонна из двух машин направилась к выезду. Милиционеры остались возле спорткомплекса.
Мария Журавлева
20 марта, вторник, днем
Маше позвонила подруга, Елена Вартанян, работавшая в том же отделе в «МосФинансе», сказала, что не смогла попасть на работу — что-то случилось в их подъезде, отчего милиция три часа не выпускала людей из квартир. Вроде бы кто-то из соседей сошел с ума и перебил всю свою семью, или вся семья сошла с ума и перебила друг друга. Маша тоже рассказала, что сегодня видела. Елена вообще была женщиной многословной, и ей всегда было что сказать по любому поводу, поэтому Маша, хоть и не была расположена к долгой беседе, простояла с телефонной трубкой в руках минут двадцать. Милиционер на кухне ничем себя не проявлял, и она решила, что раз уж ему выпала возможность отдохнуть, то пусть отдыхает. Вид у него был действительно переутомленный, если не сказать, что больной. Минут через двадцать ей удалось отделаться от Елены, она повесила трубку и заглянула в гостиную. Дети ни о чем не задумывались и наслаждались неожиданно выдавшимся выходным. Сашка вместо мультиков теперь играл в видеоигры, а Лика продолжала возводить из кубиков что-то грандиозное.
Маша пошла на кухню, стараясь ступать потише. Судя по тишине, майор мог и задремать. Тихо приоткрыла дверь, заглянула. Так и есть, милиционер лежал головой на столе, уронив ее на скрещенные руки. Одна из них лежала на автомате, и Маша поразилась синеватой бледности кожи. Когда она милиционера видела, он не был таким бледным. У Маши была великолепная, даже уникальная зрительная память. Она не запоминала телефоны и имена, но любую картинку помнила долго и в деталях, поэтому такое побледнение кожи ей бросилось в глаза. Маша остановилась, глядя на эту бледную руку, не зная, что ей дальше делать. Проверить, не потерял ли майор сознание, если он такой бледный, или, наоборот, оставить человека в покое?