Стихло эхо выстрелов, метнувшееся между стен старых особняков, дико заорала сигнализация «Лексуса», разбуженная шумом. Валера вскочил на колено, судорожно и неловко меняя магазин в пистолете вдруг неожиданно задрожавшей рукой, ища взглядом нового противника и не находя его.
Только эти двое, один из которых кучей тряпья у стены свернулся, а второй был еще жив.
Мелко колотило все его тело, каблуки скребли по асфальту, а из дважды простреленного горла всплесками и пузырями брызгала кровь, заливая собой все вокруг. Но Валера узнал его сразу — Леша, тот самый парнишка, который много раз привозил к нему в офис скромную спортивную сумку.
— Ни хрена себе… — протянул Валера, попятившись от умирающего. — Вы кого тряхануть решили, барбосы? Сопляки, мать вашу в пень!
Он вдруг дернулся с пистолетом в сторону офиса, заподозрив нелогично, что Уринсон сам их подослал, но тут же тормознул так, что чуть не свалился: за окном конторы сверкнуло и глухо грохнуло — раз, затем второй. Тяжко ударило, как из пушки. И вдруг возникла уверенность, что Уринсон был здесь ни при чем. И ключевое слово здесь «был». Был, да весь вышел.
— Нет, ребята… — пробормотал он, выдергивая из руки умирающего ремень сумки с деньгами. — Это уже вы сами, без меня.
«Рэйндж» мощно рванул с места, с креном заправился в поворот и, ревя мотором в узком переулке, понесся в сторону Калашного переулка, а оттуда на Новый Арбат, где можно было уже не опасаться преследования. Про то, что оба убитых им уже встали, Валера не знал. Как не знал таких особенностей и некто по имени Сережа, друг сотрудника Леши, приглашенный в дела за заметную отмороженность, застреливший Уринсона двумя выстрелами из обреза двуствольного ружья в живот, а затем опрометчиво повернувшийся к нему спиной. Момента, когда убитый встал, он просто не заметил, потому что, матерясь и скуля от отчаяния, старался открыть сейф, код которого Уринсон поменял час назад, никого об этом, естественно, в известность не ставя. А покойный Леша уверял, что Уринсон запасся золотом, и неслабо.
Офицеры московского ОМОНа
20 марта, вторник, вечер
Во дворе офисного здания «Фармкора», что на Садовом кольце, стояли два новеньких «Тигра» в милицейской раскраске — группа быстрого реагирования. Сидели в них не эсбэшники, а самые настоящие офицеры московского ОМОНа. Они тоже с семьями были отобраны для спасения, и к тому же им более чем хорошо заплатили. Их задачей был немедленный выезд в ту точку, где у какой-то из колонн возникнут проблемы. Какого рода проблемы могут возникнуть — омоновцам было яснее всех, они еще с ночи насмотрелись на оживших мертвецов. Да и в закрытые решетчатые ворота офисного двора такие мертвяки уже несколько раз толкались. Ближе к вечеру их стало заметно больше.
Старший лейтенант Павлов, сидевший в головной машине, не выдержал в конце концов, выбрался из салона, подошел к воротам и через решетку застрелил одного из мертвяков из своего ПММ. Тело свалилось на тротуар. Павлов оглядел улицу. Машины по Садовке ехали, а вот пешеходов видно не было совсем. Все прятались.
Старлей добежал обратно до здоровенного внедорожника, влез назад, в десантный отсек.
— Оно тебе надо? — зевнув, спросил сидевший на переднем сиденье массивный майор в камуфляже. В его здоровенных лапах АК-74М, лежащий на коленях со сложенным прикладом, казался игрушкой из черной пластмассы.
— Да надоели. Бродят и бродят, — ответил Павлов.
— И пусть бродят, — хмыкнул здоровяк. — Нам на них всех патронов не напастись.
Павлов только пожал плечами. Наступила тишина, говорить никому не хотелось.
Сергей Крамцов
20 марта, вторник, вечер
Когда баня протопилась, определились, что сначала в нее заходит смена женская. Если бы мы были на даче вчетвером, никто бы над сменами не задумывался, но поскольку здесь была и Алина Александровна, и ее дочери, с нашей вольностью нравов не знакомые, то пришлось делиться на смены.
В качестве дополнительного проявления деликатности мы с Лехой натянули большое брезентовое полотно между деревьями, закрывающее от нескромных взоров то, что делается в открытом предбаннике и в летнем душе, куда будут выбегать охладиться парящиеся. Оборудовав таким образом «женскую половину» двора, мы отошли с ним на крыльцо. Таким образом мы стали первой сменой караула.
— Серый, знаешь, что я думаю? — задумчиво сказал Леха. — Ты вон тот домик видишь?
Леха показал на дачку с высокой островерхой крышей, расположенную на этой же улице, где и моя, на противоположной стороне и ближе к перекрестку, по диагонали от нашего участка.
— Вижу. Продолжай.
— Там, как мне кажется, чердак удобный для НП.
Действительно, если засесть на чердаке этого домика, принадлежащего бывшему директору какого-то профильного института, то оттуда будут отлично просматриваться все подходы к моему дому, и, самое главное, если ко мне в калитку будет стучаться кто-то совсем нежелательный, у него в тылу окажется кто-то с оружием, что может быстро решить исход любой драки в нашу пользу.
— Частная собственность… — поморщился я, хотя соблазн был велик.
— И черт с ней, — отмахнулся Леха. — Мы же не грабить собираемся, а только чердак арендовать на несколько дней.