Странное дело — дорога зимой. Еле ноги волочишь от усталости. Тяжесть амуниции прижимает к земле. Спина то и дело становится мокрой от пота, а руки и ноги замерзают так, что болят. Но лучше уж пусть болят, чем вообще не чувствуются.
— Уже не так долго. Скоро лес закончится, а там часа за два-три дойдем.
Карл не смог узнать говорившего по охрипшему голосу. Повернуть же голову показалось тяжело. Молодой король поймал себя на том, что тело пытается согнуться, и с некоторым усилием гордо выпрямился в седле.
Два часа — совсем немного. Только два часа. А там станет так жарко, поневоле вспомнишь утренний мороз.
Командор мерз значительно меньше. Он просто был теплее одет.
Как и все бойцы его отряда. Когда приходится лежать в засадах, то поневоле заботишься о соответствующем обмундировании.
Секунды шли медленно, как всегда идут последние секунды перед боем. Внизу в просветах между елками текла сплошная масса людей. Но сейчас был тот случай, когда чем больше врагов, тем лучше.
Кабанов осторожно стянул правую рукавицу и пошевелил пальцами. Жизнь солдата всегда зависит от стольких мелочей, и ни к чему пренебрегать ни одной из них.
Рядом в готовности застыли егеря. В белых маскхалатах они сливались с белым снегом. Да еще вездесущие деревья, за которыми надо лишь уметь укрываться.
Чуть позади расположилась вторая линия. Уже с тяжелыми гранатами в руках, ждавшая лишь сигнала, чтобы наконец запалить фитили.
Последние секунды…
Пора!
Резкая трель, совершенно неожиданная в спящем зимнем лесу, заставила солдат вздрогнуть.
— Засада! — прокричал над ухом Карла кто-то из наиболее сообразительных адъютантов.
Впрочем, сейчас это ему ничуть не помогло. Сразу за трелью сигнала сверху частой скороговоркой затрещали ружейные выстрелы. Адъютант вскрикнул и стал валиться с седла. И не он один.
С такого расстояния по плотной людской массе промахнуться было трудно даже плохому стрелку. Но плохих стрелков Кабанов в егерях не держал. Он и простых фузилеров гонял почем зря, не жалея пороха. Потому творился сейчас внизу самый настоящий ад.
Стрельба специально велась вразнобой по готовности. Револьверными ружьями была вооружена лишь половина егерей. Охотничьи команды пехотных полков и остальные егеря имели на вооружении менее скорострельные штуцера, а обычные пехотинцы — фузеи. Неудобное оружие, когда перезаряжать его приходится в положении «лежа». Впрочем, многие уже успели встать на колено и теперь вовсю шуровали шомполами.
Стрельба гремела по всему лесу. Только дальше приходилось вести ее не сверху вниз, а прямо, прикрываясь стволами деревьев. Но быстрее всего она стихла впереди. Там, где находился пропущенный мимо шведский дозор. Он был не настолько велик, чтобы зря тратить пули. Одного человека дважды не убьешь.
Над краями оврага плыл густой дым. Целиться стало невозможно. Приходилось пережидать. Кабанов, например, так и не разрядил всего барабана и теперь ругал про себя местный порох, не дающий развить нормальную скорострельность.
Но тут в ложбину полетели десятки дымящихся гранат, и ощущение ада стало более острым. Пусть гранаты те были маломощными, грохота и дыма они давали столько, что окончательно сбивали с толку мечущихся внизу людей.
Застигнутые врасплох солдаты не знали, что делать. Кони в панике пытались вырваться, мчались одни вперед, другие назад, а вокруг все грохотало и один за другим падали убитые и раненые.
Это было то, что на военном языке называется коротко и ясно: разгром. По крайней мере, той части армии, которая находилась в овраге. Большинство людей не думали ни о каком сопротивлении, организации отпора. Они просто пытались спастись, вырваться куда-нибудь, где сверху не сыплются дождем гранаты и не стреляют в упор.
Карл хотел отдать какую-то команду, но просто не успел. Одна пуля вошла ему в плечо. Вторая пробила ногу. Конь короля начал валиться, и его всадник в первый раз не сумел соскочить с него.
Это спасло ему жизнь. Граната упала у живота рухнувшего коня, и осколки впились в конскую плоть, а другие просвистели выше.
— Спасайте короля! Король ранен!
К чести шведов, при всей панике король был не забыт.
Несколько пар сильных рук приподняли коня, кто-то другой вытащил королевское тело, и сразу несколько всадников, удержавших лошадей, спешились, давая Карлу шанс.
Одна из лошадей забилась в предсмертной агонии, другая вырвалась и понеслась, топча упавших и сбивая с ног продолжавших стоять, но короля все же подняли, перекинули через седло, и небольшой отряд пустился на прорыв. Но не вперед, что казалось логичнее, а, выполняя выдохнутый через сжатые зубы последний приказ короля, — назад. Туда, где больше стреляли.
Невероятно, но именно это спасло. Конечно, не всех. Кто-то вылетел из седла не по своей воле, под кем-то рухнул конь, но впереди, где полностью расправились с дозором, перестреляли бы всех. Здесь же повсюду кипел бой, причем успех его местами колебался то в одну, то в другую сторону. Шведов было слишком много, чтобы можно было уложить всех. Кое-где они сумели организоваться. Одни группы пошли на прорыв, другие в горячке набросились на противников — на дороге и между деревьями кипел рукопашный бой.