— Испытали. Но сушей еще хуже. Через Австрию, с которой, того и гляди, может разразиться война? Нет уж. Морем надежнее. Только очень долго. Лоцмана хоть дадите? Наши офицеры совсем не знают Азовского моря.
— Зачем вам лоцман? Завтра я ухожу в Таганрог. Можете пристроиться в кильватер. Скоро могут начаться морозы, потому лучше не медлить.
Мишель вздрогнул. О легендарных российских морозах он наслушался достаточно и заранее страшился встречи с ними.
— Хорошо. Но мы взяли с собой теплые вещи, — а про себя подумал: настолько ли они теплые?
— Тогда вместе и поедем. Мне все равно надо заглянуть в Москву. Там я вам помогу пристроиться до приезда царя.
— А он разве не в своем дворце? — удивленно приподнял холеную бровь француз.
— Петр Алексеевич бывает в нем от силы пару месяцев в году. А когда и еще реже. Государство огромное, а наш царь любит все делать сам. Так что в столице он теперь будет вряд ли, — охотно пояснил Валера.
Вообще-то Наташа могла сообщить это своему мужу сама. Уж характер-то Петра известен всем, кто в грядущие века будет жить в России.
Может, и сообщала, да Мишель не поверил. На фоне важного Людовика труженик Петр смотрелся белой вороной.
Ничего. Познакомится с государем, сам убедится: на Руси главным для монарха является не развлечение, а труд.
— Петр, наверное, сейчас в Лифляндии. А может, в Эстляндии, — докончил Ярцев, наблюдая, как шлюпочный огонек скользит обратно к берегу. — И Командор где-то там…
18. Флейшман. Размышления и подарки
Командор с Петром появились в Москве почти сразу после взятия Нарвы. Без всякой помпезности и театральности, столь любимой иногда молодым царем, два дирижабля высадили людей, а утром умчались за следующей партией.
Я сразу узнал о последних новостях от прискакавшего курьера и в свою очередь по первопутку отправился на встречу победителей.
Москва ликовала. Даже те, кто втихомолку осуждал государя, искренне радовались убедительным успехам русского оружия. Давненько войны не были настолько победоносными. А победы над внешним супостатом в глазах народа искупают многое.
Трезвонили церковные колокола, празднично одетые люди поздравляли друг друга, на Красной площади глашатаи выкрикивали очередные реляции… И все это на фоне искрящегося на солнце свежего снега.
Красиво…
Война продолжалась, но кампания этого года была закончена. Часть войск оставалась для охраны вновь присоединенных к России земель. Прочие уходили на зимние квартиры. В основном — не слишком далеко от Прибалтики. И лишь несколько полков получили приказ идти на Москву для участия в торжествах.
Командора в столице не было. Улетел опять к Нарве. Пилотов было немного, потому и Сергей, и Алексашка в данный момент были вынуждены заниматься вульгарными перевозками.
Петра мне застать не удалось. Он носился по широко раскинувшейся столице, решая накопившиеся за время отсутствия дела, а может, просто похваляясь успехами.
Он носился по широко раскинувшейся столице, решая накопившиеся за время отсутствия дела, а может, просто похваляясь успехами. Везде мне отвечали: «Только что был, но умчался». В конце концов это надоело так, что я отправился в свой московский дом. Появился у меня в последнее время и такой. Не ночевать же по знакомым во время частых поездок по делам!
С Командором мне довелось увидеться только утром. Он сам заявился ко мне довольно усталый, но возбужденный и довольный.
Рассказал некоторые подробности последних дел. Выслушал мои. И лишь тогда объявил мне о прибытии в Россию лорда с сэром и о разводе Мэри.
— Так что скоро женюсь. Мэри готовится креститься в православие. С этой стороны проблем не будет. Кто посаженный отец, говорить не надо.
Еще бы! Любил русский царь выступать в подобном качестве. Особенно — если речь шла о его приближенных. Будь то вельможа или простой солдат.
— Вы все, разумеется, приглашены, — докончил Сергей.
— А ведь церковный брак — на всю жизнь. Не боишься?
— Чего бояться в мои годы? — улыбнулся Командор.
— Исповеди, — нашел я.
— Не страшно. Все, что было до крещения, Церкви не касается. Тут я как младенец, начинающий жизнь с чистого листа. А сейчас… Не такой уж большой я грешник, чтобы не заслужить прощения, — серьезно ответил Сергей. — Разве что не тверд в вере.
— Или вообще не веришь? — уточнил я, сам уж не знаю зачем.
— Не знаю. По-моему, верить по-настоящему я вообще не способен. Я же прекрасно знаю: Земля — не пуп Вселенной, а довольно заурядная планета, вращающаяся вокруг довольно заурядной звезды, в свою очередь находящейся на периферии заурядной галактики, а галактик тех считать — не пересчитать. Хотя порою мне кажется, что существует в мире некая высшая сила, которую можно назвать Богом за неимением другого термина.
Тут я с ним был согласен. Атеистом я не был. Верующим тоже. Но существование Бога готов был признать.
— Опять-таки опиум для народа, — поддел я Сергея главным образом для порядка.
— Почему обязательно опиум? Скорее, нравственная основа. — Командор был настроен явно философски. Это бывало с ним редко. Наш предводитель больше внимания уделял вопросам сугубо практическим. Но иногда каждому хочется разобраться в тайнах мироздания.