Тайна — это наиболее быстро распространяющаяся информация.
Особенно если эта информация — плохая.
Среди солдат поползли разговоры, что московитам помогает сам дьявол. Чем еще объяснить потрясающую мощь и меткость артиллерийского огня, за несколько минут уничтожившего целый флот? Да и умение московитов летать по воздуху… Разве дано человеку такое?!
Но разве не является долгом христианина бороться с дьяволом везде, где только обнаружатся его следы?
В последнем особо убеждали пасторы. Вот только верили ли они сами в происки нечистого или все же допускали мысль, что на стороне московитов помноженное на некие технические усовершенствования умение да самое натуральное везение?
Карл сам не знал, во что верить.
Но все же, стиснув зубы, убеждал себя в грядущей победе. Кто бы ему в данный момент ни противостоял. Моряком он не был, зато считал себя прирожденным полководцем. И уж ни в коем случае не собирался отступать.
Забрезжила заря. Поднимающееся солнце стало разгонять стелющийся по земле туман. День обещал быть жарким. Во всех смыслах. Вдали, там, где расположилась русская армия, виднелся воздушный шар. Еще один медленно поднимался в небо у самого озера.
— А ведь они видят каждый наш шаг, — заметил стоявший рядом с Карлом Шлиппенбах.
— Пусть видят, — отмахнулся король. — Скоро посмотрим, кто кого. Вот только сойдемся вплотную…
Сейчас в нем никто не заподозрил бы недавнего шалопая. Лицо не по возрасту суровое. Губы плотно сжаты. Взор пристальный, волевой. В голосе звучит командный металл.
Короткая молитва. Взмах руки — и ровные шеренги слаженно тронулись под барабанный бой. Следом тихо двинулись драгуны. Еще подальше — пушки. Но все-таки впереди всех ехал король со своей свитой.
Раз нет возможности осмотреть позиции противника с настоящей высоты, приходится это делать с высоты конского седла.
Но разве не так поступали любимые герои Плутарха?
И так тверда была поступь пехоты, что сомнения окончательно оставили юного короля.
— Ну, вот и славно, — хмыкнул Командор. — В обход они не пошли, а в лоб нас не взять.
В корзине кабаньера они были вдвоем с Петром. Царь был серьезен. Ни следа вчерашней эйфории на его лице не было. Да и как иначе, если именно сейчас будет решаться судьба кампании? В поношенном преображенском мундире Петр отнюдь не походил на повелителя самого большого по территории государства Европы.
В противовес ему Кабанов оделся как на праздник. Новый, с иголочки, камзол был украшен голубой Андреевской лентой со звездой, в петлице поместился орден Святого Людовика, галуны и пуговицы сверкали золотом.
Командору было непривычно выступать в бою разряженным павлином, но в глазах солдат генерал на поле битвы должен смотреться эффектно. Кроме того, пусть свои видят: начальство с ними, а не отсиживается на ближнем пригорке. Если же и находится там — так должен кто-то наблюдать за общей обстановкой, чтобы в решающий момент опять-таки оказаться в самом опасном месте.
В корзине были заранее сложены вымпелы. Оставалось лишь написать или начертить самое важное и сбросить вниз, а там стоявшие наготове казаки мигом доставят донесение адресату. Но вымпелы были приготовлены уже тем наблюдателям, которые поднимутся следующими. И Петр, и Командор не собирались проводить сражение, паря над полем боя.
Было видно, как солдаты внизу причащаются и немедленно спешат в строй. Вдали, принимая на ходу боевой порядок, виднелись ровные шеренги шведов.
— Спускаемся. — Кабанов подал условный сигнал, и наземная команда налегла на ручную лебедку.
Кабаньер потянуло вниз.
— Красиво шведы идут. — Петр старался, чтобы голос звучал спокойно, но это давалось ему с явным трудом.
— Главное — не подпустить их сразу для удара, — напомнил Командор то, что уже говорил много раз. — И от всей красоты останется один пшик.
Корзина почти коснулась земли, и сразу в нее полезли двое наблюдателей из отобранных и соответственно подготовленных офицеров.
— Пора! — Кабанов дождался, пока спустится Петр, и лишь затем спрыгнул сам.
— Пора! — Кабанов дождался, пока спустится Петр, и лишь затем спрыгнул сам. — С Богом, государь!
— С Богом! — эхом отозвался царь, направляясь к левому флангу построения.
— Как-то странно они стоят, — заметил Шлиппенбах.
В самом деле, вместо привычных линий московиты расположились на поле небольшими квадратами. В промежутках между ними застыли пушки с расчетами. Еще ближе к шведам располагались непонятно для чего предназначенные редкие цепочки солдат в непривычных зеленых мундирах.
— Хотят подражать римлянам, — отмахнулся Карл. — Напрасно. Только лишают себя возможности полноценно стрелять.
Его солдаты, как и положено, двигались трехшереножным строем. Так, чтобы иметь возможность при сближении дать по врагу полноценный залп.
Кавалерия продолжала держаться позади, готовясь добивать сломленного неприятеля.
— Солдаты! — Карл привстал на стременах. — Отомстим московитам так, чтобы навсегда запомнили!
Немногие могли услышать своего предводителя за мерным рокотом барабанов. Да и без перестуков — далеко ли может разнестись человеческий голос? Зато армия была едина в своих чувствах с полководцем. Отомстить за унижение страхом, за беспомощность, которую испытали на кораблях под сыплющимися с небес бомбами, за ночные налеты, за то, что посмели бросить им вызов…