В конце лестницы у входа в коридор, освещенный торчащими из стен канделябрами со свечами, тоже маячили часовые, лишний раз демонстрируя, что нападавшие находятся на правильном пути. Командор на ходу метнул нож в одного часового. Другого таким же манером достал Антуан.
Еще двое часовых около одних из дверей успели подготовиться получше. Грянули два выстрела. Рядом с Кабановым вскрикнул раненый егерь. Вторая пуля просвистела рядом с головой и умчалась куда-то дальше. В ответ сразу несколько человек выстрелили, не замедляя бега, и оба храбреца повалились перед последней преградой.
Двустворчатая дверь оказалась закрытой изнутри. В ответ на попытки ее открыть по ту сторону загрохотали пистолеты и из двери полетела щепа. Кто-то из находившихся в королевской передней стрелял наугад, пытаясь защитить своего сюзерена.
Егеря поневоле отпрянули в стороны. Внезапно откуда-то вынырнул Василий с огромной вазой в руках. Здоровяк не раздумывая использовал ее как таран. Сила удара была такова, что двери сорвало с петель.
Командор первым ворвался в светлое, благодаря тем же свечам, но задымленное помещение.
Здесь находились четверо шведских офицеров. Не то королевская охрана, не то адъютанты.
Здесь находились четверо шведских офицеров. Не то королевская охрана, не то адъютанты. Пистолеты у них оказались разряженными, зато в крепких руках сверкнули обнаженные шпаги.
Клинки скрестились. Перед королевской опочивальней стрелять егерям не хотелось. Королей берут живьем, а пуля — дура. Еще ненароком пробьет дверь в спальню, и останешься без ценного приза. Брать так брать.
Шведы дрались отчаянно и умело. Они защищали не только короля — свою честь. Да и воинами эти четверо были превосходными. Кабанов с радостью зачислил бы таких в свой полк.
Упал один из егерей. В ту же секунду Василий изловчился и огрел одного из офицеров креслом по голове. Кресло было массивным, голова — тоже. Мебель не устояла, сломалась, но и владелец головы повалился на пол. Не понять — оглушенный или мертвый.
Второго шведа сразил Командор. Без особых затей, сумев изловчиться и полоснуть клинком пониже грудной клетки. В бою гуманизма не бывает…
И тут же врагов оказалось на одного больше. Из королевской опочивальни выскочил молодой человек лет двадцати трех. Судя по имевшимся описаниям, сам Карл Двенадцатый собственной персоной. Почти полностью одетый, разве что в расстегнутом камзоле, скорее всего так и спавший после пира, но ни его движения, ни лицо не несли следа жестокой пьянки.
Напор короля был поразительным. Оказавшийся на его пути Антуан, старый соплаватель из числа самых первых, был зарублен сразу. Другого егеря королевская шпага пробила насквозь. Лишь Ахмед неведомым образом успел отскочить в сторону и тем избежать гибели.
Король продолжал рваться вперед. Тяжелая шпага, скорее даже легкий меч, с легкостью порхала в его руке. Командор принял очередной удар на свой клинок и смог оценить физическую силу противника.
Все же годы брали свое. Одиннадцать с лишним лет в этом времени, а ведь не зря существует крайний срок выхода офицера на пенсию. Не из-за заботы о человеке. Исключительно потому, что с годами начинает падать реакция и ухудшаться здоровье. На здоровье Командор пока почти не жаловался, но в сегодняшней схватке впервые почувствовал, что тело движется уже не так проворно, как несколько лет тому назад.
Карл был не просто молод. В бою он совершенно терял голову и был готов драться хоть с сотней, причем ни в коем случае не стал бы просить пощады.
Но Кабанову король был нужен живым. Потому схватка шла не на равных. Командор старался только обезоружить противника, тот же стремился убить всех нападавших, собравшихся в комнате.
Число в подобных делах лишь мешает. Места без того не хватало. Стены, мебель, двое шведских офицеров, пятерка егерей во главе со своим прославленным предводителем, тела под ногами…
Кабанов предпочел бы поединок один на один. Тогда бы было много легче. Здесь же нельзя было толком уклониться и приходилось парировать каждый удар.
Карл почти не защищался, лишь непрерывно атаковал. Он сумел вскользь зацепить Командора, тут же повернулся и занес клинок над сцепившимся с другим офицером Васькой.
Кабанов машинально сделал стремительный выпад. Он целил королю в правое плечо. Пусть Карл — правитель государства, весьма крупного по нынешним меркам, но это не дает ему права убивать уже второго из близких соратников Командора. Удар был выверен и рассчитан долгой практикой, и Сергей гарантировал его точность, однако противник как раз в этот момент споткнулся о тело Антуана, дернулся, и шпага Командора, остро наточенная, прошедшая со своим хозяином всю флибустьерскую эпопею, вместо плеча пронзила королю грудь. Да еще под таким углом, что острие рвалось не к спине, а к противоположному боку.
Рывок назад в попытке уменьшить вред… Но уже во время этого движения Кабанов почувствовал: напрасно. Карл еще развернулся к нему, глаза шведа сверкали ненавистью, но в углу раскрытого рта появилась кровавая пена.
Король попытался достать своего убийцу ответным выпадом. Молодой, отчаянный, еще не осознавший собственную нелепую смерть, продолжающий жить в бою и таковым оставшийся в памяти…