Мы подлетели к ферме, и я первым делом набрал для сравнения пригоршню нормальных тиков. Затем обследовал местность, высматривая дикие разновидности, и в конце концов высмотрел. Прицелился и бросил сеть. Выпутал из ячеек неистово бьющуюся добычу и пересадил в склянку. Пойманный тик метался, пытался вышибить пробку и ломился в стеклянные стенки. Вне всякого сомнения, это был лом?тик. Мне уже было известно, что всякий путник, попавший на территорию, зараженную подобными тиками, немедленно теряет над собой контроль и начинает ломиться во все двери. Разновидность подлежала уничтожению.
Вернувшись домой, я заперся в рабочем кабинете и оглядел коллекцию склянок. Лом?тик продолжал яростно колотиться в стекло. Я выбрал пузырек с тихим ужасом и спрыснул им бутылку, где бился пойманный экземпляр. Лом?тик ужаснулся и повел себя тише. Снадобье это сильнодействующее, поэтому обращаться с ним надлежит с большой осторожностью. Однажды я нечаянно разлил его в спальне, и мы с Тайвань двое суток недвижно пролежали в постели, обмирая от ужаса. Впрочем, зелье легко нейтрализовать с помощью телячьего восторга, хотя это обычно вызывает нежелательные побочные эффекты. Итак, я вынул щипцами пробку, и притихший лом?тик соскользнул на стол. Бутылочку с тихим ужасом я все же держал наготове.
С виду это был совершенно нормальный тик — с круглым тельцем и маленькими ножками. Почему же он такой буйный?
Я извлек из другой склянки нормальный тик и положил его рядом. Сначала он сидел, ритмично подергиваясь, на поверхности стола, потом вдруг метнулся к часам и, звонко соединившись с таком, исчез.
Я задумался. В чем же разница? Какие изменения претерпел одичавший вид? Сначала мне казалось, что ножки у него несколько короче, а усики несколько длинней, но, проведя измерения, я убедился, что все в норме.
И что толку, если я даже усмирю этот отдельно взятый тик! Все равно ведь на свободе останутся дюжины и дюжины представителей его разновидности! Я же не смогу переловить их всех, тем более что они распространяются самосевом! Нет, мне нужно обезвредить каждого из них, не выходя из рабочего кабинета. Задача казалась неразрешимой.
Я бился над ней несколько дней. Я изучил лом?тик досконально и пришел к выводу, что от обычного тика он отличается только скверным характером. Владей он языком, я бы попробовал переубедить его и отпустил бы на волю, чтобы он в свою очередь попытался наставить своих сородичей на путь истинный.
Но, увы, языком он не владел.
Варьируя дозы тихого ужаса и целебного эликсира, я довел его до правильного ритма, а потом меня осенило добавить в снадобье приворотное зелье. Проблема была решена! Отпущенный на свободу лом?тик, теперь уже не отличимый по поведению от нормальных тиков, буквально привораживал собратьев, и те начинали подражать ему во всем. Очень скоро практически все лом?тики были утихомирены.
Я продолжил работу. Следующим в мою сеть попался кри?тик. Это было серьезное испытание!
— Так ты — то самое ничтожество, вообразившее себя Королем? — спросил он. Я бы предпочел, чтобы он вообще не владел речью. — Как тебе вообще взбрело в голову, что ты можешь править? Да я бы справился со всеми твоими делами одной левой. Вообще, не понимаю, почему Королем сделали не меня, а это жалкое гномоподобие!
Вот этого уж точно следовало придушить! Микстура из тихого ужаса, эликсира и приворотного зелья на него не действовала — он ее раскритиковал.
— Я бы состряпал и получше варево! — сказал он.
— Очень хорошо, вот и состряпай, — сказал я, протягивая ему склянки.
Но он отказался.
— Вот еще, буду я всякой ерундой заниматься! И вообще, мое дело — указывать другим их ошибки, а тебе — в первую очередь.
Боюсь, что я истрепал почти все нервы, пока пытался составить снадобье, которое заставило бы наконец, кри?тика замолчать. Он изводил меня целыми днями, обвиняя во всех грехах, какие только могло измыслить его злобное воображение. Иногда мне хотелось раздавить его, как клопа, и, видимо, именно это побудило меня испробовать на нем обыкновенный дуст. Как ни странно, новое зелье дало неожиданный эффект: из кри?тика получился ан?тик, большего мне добиться не удалось. Я отпустил его, надеясь, что критиканов у нас в Ксанте станет теперь поменьше, а увлечение античностью большого вреда не принесет. Это, конечно, не было идеальным решением, но уж больно твердый попался орешек.
Впоследствии я совершенно случайно узнал, что отдельные кри?тики, не успевшие еще превратиться в ан?тиков, каким?то образом ухитрились попасть в Мандению, где неслыханно размножились, не имея естественных врагов, кроме, конечно, самих манденийцев, которые, говорят, воюют с ними по сей день.
Следующим пойманным тиком был роман?тик. Я изучил его и отпустил с миром — разновидность оказалась совершенно безвредной.
Так я и шел, от тика к тику. Были обезврежены: поли?тик, паразитирующий на людях с амбициями; луна?тик, заставляющий бродить по ночам; сектан?тик, весьма опасный для верующих, а главное — кран?тик, приводящий к смертельному исходу. И все они были такие разные! Встречались подчас любопытные и относительно безвредные разновидности: например, элас?тик или, скажем, зон?тик. Гимнас?тик оказался самым подвижным, но и акроба?тик мало чем от него отличался. Много хлопот мне, помнится, доставил склеро?тик, но труднейшим в этом смысле случаем был маразма?тик, хотя и с парали?тиком пришлось изрядно повозиться. Педан?тик меня откровенно утомил, а самым твердолобым мне представляется догма?тик. Из вин?тика мне удалось сделать бол?тик. Самой большой особью был гиган?тик, а самой интересной — фантас?тик. Некоторые подвиды поражали детей и подростков; назову из них лишь арифме?тик и грамма?тик. Кое от каких разновидностей была очевидная польза. Так, однажды мне встретился система?тик, помогший мне разложить по полочкам все эти данные — тик?в?тик.