— Опять обиделся? Извини, я не в этом смысле.
— Ты считаешь меня недостаточно чистым, чтобы войти в твой дом?
— Опять обиделся? Извини, я не в этом смысле. Просто мои родители очень проницательны и любопытны, а мне неохота им все объяснять.
— А правду ты им сказать не можешь?
— Могу. Могу, но зачем их расстраивать? К тому же, вдруг ты им не понравишься? Что же, им терпеть непонятно кого, который собирается жениться на их дочери против ее воли, даже не спрашивая родителей?
— Могу и родителей спросить, — обиделся страж. — А против воли не получится, надо же тебе было такую клятву взять!
— Не сердись. Я не имела в виду, что ты нечисть. И не утверждаю — ты непременно не понравишься моим родителям. Но никаким родителям не нравятся незнакомые юноши, притязающие на руку их дочери. Поэтому и прошу тебя с ними об этом не заговаривать. Для них ты — мой коллега, которого я из дружбы принимаю у себя дома. Понял?
— Понял, Госпожа, — послушно кивнул Орсег.
— И запомни, я для тебя не Госпожа и даже не миледи, а Элесит. Коллеги обращаются друг к другу по имени. А вот как тебя называть?…
— Дрвен, — откликнулся страж. — Госпожа… то есть Элесит, — продолжил он шепотом, — ты знаешь — за нами следят?
— Кто? — изумилась я. — С чего ты взял?
— Я твой страж, — улыбнулся Орсег. — И всегда знаю такие вещи. А вот кто — понятия не имею. Их трое, это взрослые мужчины, они следуют за нами, притворяются прохожими.
— Они за нами следят, или у них другие планы? — уточнила я, надеясь: страж знает и такое.
— Только следят. Что будем делать? Убьем?
— Ты спятил! А если это свои?
— Свои? Ты думаешь, твой начальник тебе не доверяет?
— Это вряд ли, — призналась я. — Я подчиняюсь лично начальнику Ведомства и не думаю, что… Ты можешь мне их показать?
— Как?
— Просто. Мы сейчас встанем у витрины, а потом ты расскажешь, кто из прохожих, которые в ней отражаются, за нами следит.
— Но в этой витрине ничего не отражается! — шепотом возмутился страж, когда я подтащила его к большой стеклянной витрине платяной лавки.
— Еще бы в ней что-то отражалось! — так же шепотом обиделась я. — Тогда в уловке не было бы смысла. А вот если сейчас ее…
Я благоразумно не стала применять легко узнаваемое городское заклинание, приготовленное на такой случай, а воспользовалась своей Силой Заклинательницы. Боги, это колдовство буквально все жилы выматывает!
— Ну, кто? — прошептала я, отвлекаясь от необыкновенного платья (к моему глубокому огорчению, оно сшито на девушку чуть ли не вдвое выше меня). — Эти? Мило, это не наши, я их не видела. И повадки у них не как у наших. Ставлю свою парадную форму, их прислали приятели Куарта.
— И что теперь? — не принял пари страж. — Убьем?
— Нет, — поразмыслив, я отказалась от этой идеи. — Во-первых, убивать безнравственно. А во-вторых, это не принято — убивать наружку.
— Кого?
— Наружное наблюдение. Считается непрофессиональным. Обычно их терпят, кроме тех случаев, когда надо сделать нечто особо секретное. Тогда уходят от слежки… меня этому учили. Хотя будут проблемы, если ты запретишь лезть в транспорт. Извозчик — самое милое дело. Хотя, конечно, классическое.
Извозчик — самое милое дело. Хотя, конечно, классическое.
— Ничего не понял, — признался Орсег.
— Неважно. Главное, убивать мы никого не будем. Этим мы только подтвердим нехорошие подозрения. На спор, они против нас ничего не имеют, а только удивились, почему я вернулась в столицу. Поэтому надо вести себя осторожней. Но и с «хвостом» ходить не хочется…
— Тогда почему бы не уйти от слежки? — поинтересовался страж, с трудом вникая в мои рассуждения. Ничего в них сложного не было, просто непрофессионалы всегда путаются в рассуждениях специалистов.
— Они поймут: мы подозреваем, — напомнила я. — И что у нас есть причины подозревать.
— Тогда долго мы будем стоять у этой витрины? — не выдержал страж.
— А это мысль, — засмеялась я. — А теперь слушай меня внимательно и делай все точно так, как я скажу.
— Приказывай, Госп… Элесит.
— Хороший мальчик. Тогда обними меня.
— Что-о?
— Это так страшно? А то сам приставал. Обними и оттащи от витрины, да не так, а будто ты обычный человек, которому надоело стоять у витрины со всяким тряпьем.
— И учти, — шепотом продолжила я инструкции, после того, как страж оттащил меня от витрины, — это ничего не означает, так надо. Веди себя, как влюбленный. Это успокоит возможные подозрения, а завтра я устрою им такое, что они навсегда зарекутся следить за королевскими этнографами.
— Что ты с ними сделаешь? — спросил страж, весьма натурально изображая требуемое состояние. Ага, ему хорошо, а мне подыгрывать!
— Ничего, — Я влюблено заглянула своему спутнику в глаза. Оказывается, это не так уж сложно! — Если они и дальше будут за нами следить, мы с тобой отправимся на такую прогулочку, что они проклянут все на свете, когда увяжутся за нами. Кстати, у меня будет к тебе большая просьба. На улице, где живут мои родители, ты меня отпускаешь и делаешь вид — между нами ничего не было. Не хватало мне родителям объяснять, с чего я с коллегой в обнимку расхаживаю!
— А как же твоя «наружка»? — уязвлено спросил щелкнутый по носу Орсег.