— Госпожа, — удержал меня страж. — Если ты хочешь убежать, пока я сплю, не пытайся. Я услышу шаги в твоей комнате и даже твое дыхание.
— Не собиралась даже! — возразила я. — Я спать буду.
— Ну, смотри, Госпожа, — покачал головой страж и отпустил меня.
Заходя в свою комнату, я услышала, как в замке его двери поворачивается ключ.
Запершись у себя, я задумалась. Страж сейчас прислушивается к каждому моему шагу. Интересно, это правда — или он только пугает? В любом случае, лучше подождать, пока ему не надоест прислушиваться.
Я посидела немного и поскучала. Слипались глаза. Может, поспать немного? Я наверняка сумею проснуться через часик…
Когда я открыла глаза, на улице было уже темно, а страж сидел у моей кровати. Я порадовалась, что опять не успела переодеться на ночь и уснула в верхней одежде.
— Как ты сюда попал?
— Попросил у того смешного толстяка запасной ключ.
— И он дал?!
— Конечно! Когда я пообещал заплатить золотыми.
— А откуда у тебя деньги?
— Твои взял.
— Мои?! Сколько ты ему дал? — заорала я.
— Пять золотых.
Я откинулась назад и схватилась за голову.
— Ты меня разоришь, — пожаловалась я. — Это цена первоклассной комнаты на неделю.
— На самом деле он хотел десять.
— То есть я еще и радоваться должна? Какие еще новости меня ждут? Кстати, ужин принесли?
— А как же, Госпожа! — сообщил страж, указывая на накрытый стол. — Только что.
— Надеюсь, ты за это не платил.
Страж возвел очи г о ре.
— Видишь ли, Госпожа…
— Сколько?
— Толстяк сказал — поставки задержались, во всем городе провизии не сыщешь…
— И ты поверил ему — после того, как мы прошли мимо мясной лавки, которая ломилась от продовольствия?! Сколько этот жулик с тебя содрал?
— Да немного…
— Больше или меньше, чем за ключ?
— Больше, — потупился страж.
— Я твоей матери иск подам, — мрачно пообещала я, принимаясь за еду. — Ты меня по миру пустишь.
— Госпожа… — виновато протянул страж.
— Кстати, сколько всего ты потратил?
— Пятнадцать золотых.
Я схватилась уже не за голову, а за сердце.
— Это же половина моих денег!
— Тебе эти деньги все равно больше не понадобятся, — запротестовал страж, — почему бы не порадовать человека?
— Это мы еще поглядим, кто тут порадуется, — пообещала я. — Как прошел день? Тебя никто не беспокоил?
— Толстяк в дверь стучался.
— И что ему было надо?
— Говорил, его дочери со мной срочно надо поговорить.
— И что? Ты открыл?
— Нет, Госпожа. Ты же запретила.
— Был бы ты таким послушным, если днем на тебя можно было смотреть без ужаса? — съязвила я. — А дальше что?
— Он попробовал открыть дверь своим ключом.
— А ты?
— А я подпер дверь изнутри и не пустил.
— А он?
— А он постучал-постучал — и ушел.
— А потом?
— А потом пришла его дочь.
— Дочь? Это та линялая каланча, которая стояла за стойкой и строила тебе глазки, пока мы говорили с управляющим?
— Как я понял, да, — усмехнулся страж.
— И что она от тебя хотела?
— Поговорить.
— А ты?
— А я предложил говорить через дверь.
— А она?
— Она сказала, что через дверь она стесняется.
— А ты?
— А я сказал, что не открою.
— А она?
— Она сказала, что ты ничего не узнаешь.
— А ты?
— А я сказал, что сам тебе скажу.
— А она?
— Ойкнула и убежала.
— Да-а-а, — с удовольствием потянула я. — Стоит на минуту одного оставить, и к тебе уже пристают перезрелые девицы и их заботливые папаши.
— А кто просил меня оставлять одного? — в тон мне ответил страж. — Толстяк же предлагал одну комнату.
— Нет, ты полный кретин, — вздохнула я. — Неужели не понятно? Толстяк не только следит за гостиницей и выманивает денежки у дураков вроде тебя, но и шпионит за людьми короля для начальства. Поселись мы в одной комнате, меня по приезду домой ждал бы строгий выговор, а, может, и понижение в должности.
— Ты так уверена, что вернешься домой? — серьезно спросил страж.
— Да. Никакие Заклятые, никакая нечисть не помешает мне вернуться домой, — твердо сказала я. — Ты мог бы меня понять, ведь тебя тоже ждут… дома.
— Ждут, — согласился страж. — И я тебя понимаю.
Глава 8
После того, как мы в скорбном молчании выдержали немаленькую паузу, страж спохватился:
— Госпожа, а как же твое слово?
— Какое слово?
— Мы же заключали соглашение, — напомнил он, — деревни перестанут приносить в жертву девушек, а ты убеждаешь начальство, что в лесу нет опасности.
— Да, я помню, но я все это успею сделать по возвращении.
— Лучше напиши письмо. Сейчас. Я хочу это видеть.
— Ты мне не веришь? — обиделась я.
— Верю, Госпожа, но так спокойней. — Он повернулся и откуда-то достал письменные принадлежности: листок хорошей бумаги, конверт, перо и чернильницу.
— А это где взял?
— Толстяк одолжил.
— За сколько? — Мой тон не предвещал ничего хорошего.
— Всего за два золотых.
— Боги! Страж, гостиница должна такие вещи предоставлять бесплатно!
Страж смутился.
— Буду знать, — пообещал он. — А чего ты сидишь? Пиши.
Я положила лист перед собой, обмакнула перо в чернильницу и задумалась.
Через пару минут тоскливого созерцания мной пустой бумаги страж не выдержал:
— Госпожа, почему ты не пишешь?
— А что писать? — уныло спросила я.
— Как это — что? Письмо твоему начальству.