— У деревни удобное расположение: в лесу, — продолжил Алап. — Там вы сможете без помех заняться научной работой, кажется, туда добраться не так-то просто?
Ошарашенная, я кивнула. В чем дело?
— Для нас очень важно, — веско произнес он, — занять место миссионера в этом районе. Сами понимаете, какое место: деревеньки, разбросанные по богатейшим лесам. Рай для всяких… — Он не закончил.
— Хорошо. — Я встала и направилась к выходу, под впечатлением от оказанного доверия позабыв о тихой кабинетной работе, которую собиралась выпросить.
— Возьмите направление на курсы миссионеров, они небольшие, всего неделю или две, кажется.
— Кстати. — Голос начальника остановил меня у двери. — Будет лучше, если вы разыщете своего охранника, когда углубитесь в лес.
Я вышла в смятении.
Нет, все-таки авторитет начальства — великая вещь! Совершенно проникшись важностью своей миссии, я не только не стала скандалить по поводу своего назначения, но и отправилась на курсы, полная решимости и энтузиазма. Которые быстро испарились, стоило мне ознакомиться с программой.
Учеба на курсах состояла в зубрении разных правил (на которые я собралась чхать с высокого дерева) и молитв, которые пришлось запомнить. Мои товарищи мне не понравились; каждый зубрил свое и смотрел на остальных сверху вниз. У меня так не получалось, я привыкла уважать окружающих, и в основном сверху вниз смотрели на меня. Впрочем, это не так-то уж волновало, я все равно училась лучше и быстрее, чем остальные, и сдала весь курс за половину срока. Это не я такая умная, это курс был рассчитан на общий уровень разорившихся купцов и небогатых простолюдинов, которые пытались хотя бы так выбиться в люди.
После окончания зубрежки нам предложили разобрать грубо намалеванные картинки. Это были схематичные изображения ситуаций, с которыми предстоит столкнуться миссионеру, и способы их разрешения. И тут я запаниковала.
Я раньше не догадывалась обо всем размахе обязанностей миссионера. Оказалось, в них, помимо чтения молитв, входит: лечение подопечных, приобщение младенцев к божьей благодати, отпевание покойных и благословение новобрачных.
И тут я запаниковала.
Я раньше не догадывалась обо всем размахе обязанностей миссионера. Оказалось, в них, помимо чтения молитв, входит: лечение подопечных, приобщение младенцев к божьей благодати, отпевание покойных и благословение новобрачных. И если последние две обязанности меня хоть и не вдохновляли, но и не пугали, но первые! Я уже жаловалась — до смерти боюсь детей? Особенно маленьких, которые не знаешь, в какой момент заорут? А тут!..
К тому же я не выносила вида крови (от этнографа это никогда не требовали). Хотя оказание первой помощи этнографам давали лучше, чем миссионерам, и в теории я разбиралась неплохо… но вот на практике… Вы издеваетесь?! Да я же все перепутаю с перепугу!
С этими мыслями я решительно отправилась к начальнику — добиться другого направления. Неужели я должна всю жизнь торчать в глуши и нянчить грязных деревенских детишек?
К тому же Заклятые велели мне не появляться в лесу…
Нет, вы как хотите, а это без меня!
Буквально через минуту разговора я выходила из кабинета Везера Алапа в глубоком расстройстве. Он сказал: во-первых, лучше меня с этим заданием никто не справится, а во-вторых, либо я еду, либо кладу на стол заявление об уходе. Выбора фактически не было, уволившийся этнограф автоматически получал «волчий билет».
В общем, я ничего не добилась, только отношения с начальником испортила.
В коридоре ведомства я чуть не столкнулась с каким-то типом.
— Элесит! Вот так встреча!
Я недовольно подняла глаза. Вот уж принесла нелегкая!
— А я все гадаю, куда ты подевалась!
— Привет, Куарт, — как можно холоднее ответила я.
Мой давний знакомец К у арт, ничем предосудительным себя не запятнавший, но всегда ходивший под подозрением. Среднего роста молодой человек, фигура которого недвусмысленно свидетельствовала — он постоянно посещает такое запретное для этнографа место, как тренировочный зал. На лице играет улыбка победителя. Нет, я про него ничего плохого не знаю, но вот чем-то он мне не нравится. Возможно, перекаченной мускулатурой и непробиваемой уверенностью в себе.
— Чего грустишь? Новое направление?
Я кивнула.
— И куда?
— В деревню, миссионером, — буркнула я.
— О, миссионером! Это же моя мечта! — Он спятил? — А меня на кабинетную работу бросили… — Коллега горестно вздохнул.
Я удивилась. Начальник, наверное, специально подбирает людям такие задания, которые им не нравились. А мне он всегда казался таким снисходительным и лояльным!
— Слушай, давай меняться!
— Тсс! — Я аж вздрогнула и поспешила покинуть стены ведомства. Куарт, не отставая, пошел следом. Оказавшись на улице, я подозрительно оглянулась по сторонам.
— Ты сдурел? Нас обоих уволят, если мы об этом заикнемся!
— Ты уже спрашивала?
— Да. И ничего не поделаешь.
— Подожди. Есть идея. — С этими словами Куарт тоже оглянулся по сторонам. — Если меняться в лоб, то выгонят, — прошептал он. — А если это дело по-умному обстряпать…
Глава 2
Я лежала в гостиничном номере и болела.
Болезнь эта, если не ошибаюсь, в народе называется «воспаление хитрости» и практически неизлечима. И страдают ею все люди, которые могут рассчитывать на снисходительность начальства или родителей.
И страдают ею все люди, которые могут рассчитывать на снисходительность начальства или родителей. У тех, кому не на что рассчитывать, обычно вырабатывается стойкий иммунитет. Но это так, к слову.
В данном случае я приводила в исполнение свою часть нашего с Куартом плана обмена назначениями.