Я выдал каждому заряды и батареи к оружию.
— Вот, теперь это ваше, так что разбирайтесь сами с ним. Я не ваш сержант и следить за боеготовностью вашего оружия не буду.
Гуэлы усмехнулись, что на лице ящериц выглядело довольно пугающе. Видно им показалось забавным что кто-то должен им напоминать о том, что об оружии следует заботиться.
Я запер арсенал и оставил гуэлов разбираться с новыми игрушками. Сам же я отправился к Фильхифу Катору. Тот сидел в обзорном зале и смотрел на проекцию звезд, ни на что не обращая внимания. Я же никак не мог решиться его отвлечь. Наконец Фильхиф меня заметил.
— Что-то случилось? — поинтересовался он.
— Да, — я замялся, никак не решаясь продолжить неприятный разговор.
— Ты хочешь узнать о моей расе? — поинтересовался Фильхиф. Заметив мое удивление, он грустно усмехнулся.
Заметив мое удивление, он грустно усмехнулся. — Не удивляйся. Я научился угадывать желания даже представителей других рас. Это было мне необходимо. Но что ты хочешь узнать? И зачем? Зачем ворошить прошлое?
— Понимаете, — я замолчал, подбирая слова. — Мне трудно объяснить вот так. Просто… просто, раз уж мы вместе, между нами не должно остаться недомолвок. Вы сможете рассказать правду? Действительно правду. Мне кажется, что вы один из немногих людей в галактике, кто может рассказать что действительно произошло тогда. Поймите, я не хочу ворошить вашу рану, но…
— Но ты не сможешь доверять мне, если ничего не будешь знать. — Фильхиф задумался. — Нет, твой вопрос не причинил мне боль. Это уже ушло. У меня уже просто нечему болеть. Вся моя душа сгорела вместе с Кроамом. Знаешь, наверное, ты прав. Может действительно стоит облегчить душу? Рассказать все, что наболело за это время?
Я молча смотрел на внутреннюю борьбу Фильхифа. Похоже, он действительно решился излить душу. Он вдруг отключил обзорные экраны и сел в высокое кресло. Несколько таких вращающих кресел было специально установлено в обзорном зале. Я сел в кресло напротив. Кроамец сидел прямо, выпрямив спину и сложив руки на подлокотники. Прикрыл глаза.
— Это началось давно, — медленно заговорил он. — Мы еще не покинули свою звездную систему. У нас на планете существовало несколько центров сил, которые постоянно соперничали между собой. Мы понимали, что на том уровне нашего развития любой конфликт равносилен самоубийству, но никто не хотел уступать. Каждая сторона не хотела остальных признавать равной себе. Неизвестно чем бы все закончилось, но тут появилось новое течение. Его нельзя назвать религиозным или даже философским. Его создал один знаменитый на нашей планете психотерапевт. Оно заключалось в том, что он считал нашу расу избранной, что мы должны господствовать над природой. Но для этого нам надо объединиться…
Фильхиф ненадолго замолчал, а потом продолжил:
— Размышляя над этим течением после катастрофы, я пришел к выводу, что он создавал свое учение с единственной целью — чтобы спасти наш мир. Он вовсе не верил в него. Просто оно отвечало тем условиям. Тот психотерапевт действительно оказался гениальным умом. Он знал на какие скрытые пружины надо надавить, чтобы люди сочли его работы привлекательными. Постепенно новое течение захватывало все больше и больше людей. Страны стали объединятся. Возникло всемирное правительство. Это заняло даже не годы — десятилетия. Прошло почти сто пятьдесят лет с того момента, как этот ученый создал свою теорию когда наш мир наконец стал един. Беда в том, что в тот момент у нас не нашлось еще одного такого же гения, который смог бы нейтрализовать действие старой идеи, которая уже изжила себя в новых условиях. Я не хочу обвинить во всем того ученого. Он спас наш мир от междоусобицы. Но я все же не преувеличиваю его заслуг. Я сам стоял во главе всей нашей расы и знаю, как происходит прием решений. В то время уже назрела необходимость объединения планеты. Нужен был только импульс. Таким импульсом и стало это учение. А потом… потом мы и правда поверили в свою исключительность. Ну еще бы, нам ведь почти сто пятьдесят лет вдалбливали основные постулаты теории.
— Наверное для вас оказалось шоком, когда вы вышли в галактику и оказалось, что она вовсе не стремится пасть к вашим ногам, — заметил я.
— Не совсем, конечно. Мы понимали, что придется бороться. Но мы действительно не были готовы к тому, что галактика окажется уже поделенной, и что к нам отнесутся как к самой обычной расе, только недавно вырвавшейся в космос. По большему счету, мы никого не интересовали.
По большему счету, мы никого не интересовали. Просто еще один субъект отношений и возможности для торговли. Мы сами настроили против себя большинство рас своим непомерным высокомерием и своими претензиями на роль судьи в спорных вопросах. — Фильхиф вдруг замолчал и с тоской посмотрел в потолок. — Как мы могли быть такими слепцами?! Почему ни у кого из нас не хватило ума остановиться?! Хотя, — тут же поправился он, — очень многие предупреждали и писали об этом. Но мы не слушали. Не хотели слушать! И в первую очередь не хотел слушать я. Кир, ты, наверное, никогда не поймешь нас. Тебе будет просто невозможно представить ту атмосферу всеобщего чванства, которая охватила всех. О боже, почему ты так поздно даешь нам разум? Почему ты не просветил меня раньше? Пусть бы враги нанесли мощный удар, но только бы не смертельный! Только бы не такой.
Фильхиф опять замолчал. На этот раз он говорить не спешил.