Я рассказывал медленно, словно переживая все заново. Рассказывал о своей жизни. Играх. Учебе. Рассказал о гибели родителей. Застарелая боль снова резанула грудь, чего уже давно не случалось. Я прервался, приходя в себя. Мушкетер сочувственно хмыкал. Наконец, взяв себя в руки, я продолжил рассказ. Рассказ о том, как остался один на свете, при живой родне.
— Я не верю, что они так могли поступить! — возмутился Мушкетер.
— Что ты знаешь, железяка, — буркнул я. — Ты ведь сам еще слишком молод. Мальчишка, даже по сравнению со мной.
Мушкетер молчал долго. Я тоже. О чем он думал, я не знал, но вскоре он попросил продолжать. Я стал рассказывать о своей жизни в интернате, ничего не утаивая и не приукрашивая. Так, как и было. Рассказывал подробно. Теперь до самого конца рассказа Мушкетер меня не прерывал.
— Ты хочешь отомстить тем, кто уничтожил тот корабль?
В груди полыхнуло чувство гнева. Несмотря на мой самоконтроль, это чувство изредка прорывалось.
— Я хочу найти их. Хочу понять.
— Ты ведь сам говорил, что эти дролы и хорги постоянно воюют.
— Железяка! — теперь я рассердился всерьез. — Что ты понимаешь?!
— Ничего. Я хочу научиться понимать.
Смирение в голосе Мушкетера меня вмиг отрезвило.
Смирение в голосе Мушкетера меня вмиг отрезвило.
— Извини. Я ведь сержусь еще и потому, что сам не понимаю. Да и войной их отношения нельзя назвать. Они просто сосуществуют, делая пакости друг другу по мере возможности. Но нападение на мирный исследовательский корабль… это все же чересчур.
— Ты сам говорил, что корабль занимался военными исследованиями. Но если хочешь, я могу проанализировать все, что ты рассказал.
— В каком смысле? — удивился я.
— В самом прямом. Только у меня есть некоторые вопросы, ответы на которые нужны для анализа.
— Задавай. — Предложение Мушкетера меня заинтересовало.
— Ну, вопрос первый. Начнем с того момента, как тебя ранили. Ты слышал разговор между Стархом и его начальством. Начальство настаивало чтобы тот тебя бросил, а тот приказ нарушил. Правильно?
— Правильно. Хотя я, порой думаю, что лучше бы он послушался.
— Для анализа это мнение неважно. Теперь вопрос. В то время ты никаких галактических языков не знал, а беседу понял. Отсюда я сделал вывод, что разговаривали они между собой на родном для тебя языке или на том, который ты знал — опять таки языке твоей планеты. Почему? Ведь гораздо логичней предположить, что начальник и подчиненный будет разговаривать между собой на СВОЕМ родном языке, который ты понять не смог бы.
Я открыл рот и закрыл. Опять открыл. Действительно, почему? На каком бы задании Старх не был, но приказ он должен был получать на хоргском! Как я сам упустил этот момент? Почему этот вопрос не возник у меня?
— Н-не знаю, — промямлил я. — Возможно, для маскировки и дезинформации дролов.
— Версия принята. Вопрос номер два. Непонятное поведение Старха. Почему он так яростно советовал отправляться на Землю?
Этот вопрос я и сам себе задавал и ответил не задумываясь.
— Считал, что я в галактике не продержусь. Думал, что дома мне будет лучше.
— Принято. Вопрос номер три. Только что я проштудировал информацию по поводу твоего оживления. Технология далеко не новая, хотя пока все еще экспериментальная. Как я понял, хорги ее сумели довести до ума. Еще я понял, бессмертия она не дает, поскольку второй раз ничего из мозга считать нельзя. Тут логическая несообразность. Считали первый раз, записали. Почему эту запись нельзя считать повторно? Но этот вопрос не к тебе. Вряд ли ты знаешь что об этой технологии. Постараюсь сам разобраться. После оживления человек возрождается в том возрасте, в котором погиб. Так что если кто-то умер от старости, то продлить его век можно максимум еще лет на пятьдесят. Но вот от несчастных случаев эта технология спасает. Почему она не реализована?
— Секретность, наверное, — пожал я плечами. Вопрос показался мне неважным.
— Тогда вопрос вслед. Открытая информация в сети по этому вопросу позволяет мне предположить, что разным расам требуется своя настройка. Каким образом считывателем, настроенным со слов Вултона на расу хоргов, удалось считать информацию с твоего мозга? Твоя раса и хорги различны.
— Возможно, Старх перенастроил прибор. Или он самонастраивающийся.
— Делать прибор перенастраиваемый — это излишне усложнять его. Но принято.
— Больше вопросов нет? — ехидно осведомился я.
— Есть, — невозмутимо отозвался Мушкетер. — Но я понял, что ты сам ответов не знаешь.
— Но я понял, что ты сам ответов не знаешь. А гадать я и сам умею. Мои предположения могут быть ничуть не хуже твоих. Даже лучше.
— Это еще почему?
— Потому, что я независим, а ты предвзят в своих суждениях. Гибель корабля хоргов в твоем сознании затмила все. Ты уже заранее определился со своими и чужими.
— Хорги меня спасли.
— Вот именно. А сейчас у меня предложение. Полетели на Землю?
— Чего?! — я ошарашено уставился в потолок, где по моему предположению должны быть сенсоры Мушкетера.
— Ну чего? Жалко что ль? Просто мне хочется увидеть твою родину. Что в этом плохого?
— Ты не понимаешь! Ты думаешь мне легко это будет?! И потом, ты не забыл, что нам надо долг вернуть?