— Кирилл…
— Не надо оправдываться. Вы хорги очень предсказуемы. Я готов сам рассказать вам все, что вы можете мне сказать. Давайте просто дождемся еще одного человека и тогда поговорим. Просто поговорим. И не бойтесь вы так, Вултон. Я не собираюсь вас убивать. Ворск должен был передать вам мое обещание вашей неприкосновенности. Если, конечно, вы сами не будете делать глупости.
В этот момент снова отворилась дверь и вошел еще один гость. На этот раз я повернулся к вошедшему. Дрол решительно вошел в каюту, встретился глазами с Вултоном и замер. Я видел как удивленно распахнулись его глаза. Вултон был не менее ошеломлен.
— Вултон?! — удивленно спросил дрол. — Это вы?!
— Стронхуф?! — ошарашено поинтересовался Вултон.
— Я вижу вы знаете друг друга. Что ж, тем лучше.
Что ж, тем лучше.
Теперь уже оба смотрели на меня. В глазах обоих читался немой вопрос.
— Полагаю, вы сейчас гадаете зачем мне понадобилось вообще проделывать все это. Отвечу. Просто мне гораздо проще объяснить все вам вместе, чем повторять представителю каждой расы по отдельности.
— Что объяснять? — раздраженно спросил Вултон.
Не отвечая, я опять повернулся к обзорному экрану.
— Посмотрите туда. Оба! — велел я. И хотя я не видел ни хорга, ни дрола, но готов был поклясться, что они оба уставились на экран. А там был виден Млечный путь во всей своей красе. Целое море звезд убегало вдаль, причудливо переплетаясь в созвездия. — Целый мир, не правда ли? Даже не мир — вся галактика!
Я резко повернулся вместе с креслом к дролу и хоргу.
— Так объясните мне, что вы делите?! Неужели вам тесно в этом мире?
Ни Вултон, ни Стронхуф не нашли сразу что ответить.
— Кир, ты не понимаешь… — начал было Стронхуф.
— Да где уж мне, — хмыкнул я. — Галактика ведь такая маленькая. Места катастрофически не хватает! Жить негде! Ресурсы на исходе! Вот вы и деретесь за каждый камешек.
Оба они понимали, что я издеваясь над ними и угрюмо молчали.
— Дело вовсе не в месте и ресурсах, — отозвался, наконец Вултон. Он уже успел опуститься в приготовленное кресло. А вот Стронхуф сесть почему-то пока не решился. — Дело в оскорблении, что было нанесено дролами нашей расе. Они сразу возненавидели нас…
Я жестом остановил готового уже разразиться гневной тирадой Стронхуфа и пригвоздил Вултона к креслу тяжелым взглядом.
— Оскорблении?! Они обидели вас сильнее, чем вы меня? Мне тоже стоит устроить войну на несколько тысяч лет с вами? Вам не кажется, что за это время вы могли бы уже разрешить все проблемы? Впрочем, я собрал вас здесь вовсе не для того, чтобы мирить. Я прекрасно сознаю всю бесполезность этого занятия.
— Тогда зачем ты все это устроил? — хмуро поинтересовался Вултон.
— Зачем? — я печально вздохнул. — А затем, чтобы признать свое поражение. Я устал и понимаю, что в этой войне у меня нет никаких шансов. В союзе с дролами или нет.
— Так они тебе союз предлагали?! — похоже Вултона настолько ошеломила вторая часть сообщения, что он пропустил мимо ушей первую. А вот Стронхуф услышал именно первую часть.
— Ты хочешь простить им смерть своих родителей?!
— Простить? — повернулся я к нему. — Возможно. Но я не бог. Я не могу простить им… знаете, я только сейчас по настоящему стал понимать одну заповедь религии моей планеты. Прости врага своего. До этого мне всегда казалось это диким. Как можно простить врага. А сейчас… сейчас я просто понял… точнее мне помогли понять… помог один человек. Человек, которого я мог бы полюбить, если бы сложилось все иначе… Мне помогли понять, что даже выиграв, я проиграю. Это как ваша война… война ваших рас. И война ваших рас и эта моя месть из тех конфликтов про которые можно воскликнуть «горе победителям». Да, именно победителям, потому что проигрывающей в вашей войне выигрывает будущее.
Вултон хмыкнул. Я повернулся к нему.
— Не верите? А напрасно. Вы уже давно смотрите друг на друга через призму взаимной ненависти и втянули в свою борьбу почти все остальные расы галактики.
Я же человек посторонний. Я могу непредвзято посмотреть на ваш конфликт. И я готов повторить: «Горе победителям». Ибо выиграть в вашей войне может только тот, кто быстрее и полнее продаст свою душу. Я в том смысле, что тот, кто продаст свою душу более полно первым сможет прибегнуть в войне к таким средствам, к которым его противник прибегнуть еще не решится. Заметьте, я говорю ни не решится, а еще не решится. Пока же можете радоваться — вы продаете свои души практически с одинаковым усердием.
Я посмотрел на Вултона.
— И я этому живой пример. Государственная необходимость, борьба с врагом… я понимаю. Но готов поклясться, что еще лет двести назад ваше руководство никогда не решилось бы на такой шаг. Поправьте или опровергните, если я не прав.
Я не ожидал, что Вултон заговорит, но к моему удивлению он вдруг опустил голову и тихо ответил:
— Это не я придумал этот план на самом деле. Я наткнулся не него в архиве. Он лежал там двести пятьдесят лет. Тогда один человек предложил его для борьбы. На нем была резолюция в том смысле, что план слишком чудовищен и прибегать к нему не следует… Когда его предложил я, его приняли практически без обсуждений.