— Хорошо, — молвила она.
Исполненный благодарности, боясь заговорить из страха, что она передумает, я прошел рядом с ней по коридору к входу в общую гостиную, из которой шли двери в спальни. Я сжался, представив себе, что, может быть, она подумала, будто я имею в виду эту комнату. Когда мы пересекли гостиную без единого слова и остановились перед ее дверью, мое напряжение ослабло. Я ждал, пока она искала в сумочке ключ. Наконец, достав его, она вставила ключ в замочную скважину. Я смотрел на ключ. Но поскольку она его не повернула, я поднял глаза и увидел, что она пристально на меня смотрит. Как можно было истолковать этот взгляд? Возможно, она пыталась отстраниться от всего произошедшего. В конечном счете, кем я был, как не чужим мужчиной, пытающимся проникнуть в ее комнату? Во всяком случае, полагаю, она так думала, и у меня непроизвольно вырвалось:
— Я буду просто сидеть и ждать, обещаю вам.
Она вновь сокрушенно вздохнула.
— Это…
Не окончив мысль, она повернула ключ и открыла комнату. Я догадывался, что она готова сказать: «Это безумие». Так и было; и в гораздо большей степени, чем она полагала.
Мы вошли в тускло освещенную комнату. Пока она закрывала дверь, я стоял в стороне. Я заметил, что камин не зажжен. Слышно было шипение пара из радиатора, которого я не видел. Я взглянул на стоящую на каминной полке беломраморную статую нимфы с рогом изобилия в руках, из которого сыпались цветы. Помимо этого, я получил лишь общее впечатление от помещения: ковровое покрытие, белая мебель, настенное зеркало в позолоченной раме, письменный стол возле окна.
Все это казалось несущественным, пока я наблюдал, как она грациозно пересекает комнату, расстегивая пальто.
— Можете подождать здесь, — произнесла она тоном женщины, примирившейся с безрассудством собственных действий, но отнюдь не испытывающей по этому поводу восторга.
— Элиза, — позвал я.
Когда она обернулась, я с дрожью увидел, что под пальто на ней была та самая блузка, которую я видел на ее фотографии из книги «Известные актеры и актрисы», — белая с черным галстуком на ленте, прикрепленной к нижнему краю стоячего воротничка.
Тогда же я понял, что и пальто с этого же снимка — длинное, до пола, черное, двубортное с широкими отворотами.
— Что, мистер Кольер? — спросила она.
Я наверняка вздрогнул.
— Пожалуйста, не называйте меня так, — попросил я.
Я чувствовал, что она сделала это для того, чтобы отгородиться от моего присутствия — своего рода способ воздвигнуть барьер этикета между нами. Тем не менее это меня испугало.
— Как же мне вас называть? — спросила она.
— Ричард, — ответил я. — А я… — Я шумно вздохнул. — Могу я называть вас Элизой, хорошо? Я просто не в состоянии называть вас мисс Маккенна. Не в состоянии.
Она молча изучала меня. «Неужели возвращаются ее подозрения?» — думал я. Это меня не удивило бы. Любые размышления в этот момент должны были навести на подозрения.
И все же на ее лице не читалось страха или раздражения.
— Не знаю, что и сказать, — наконец проговорила она.
— Понимаю.
Ее губы на миг искривились в страдальческой улыбке.
— Правда? — сказала она, отвернувшись почти с благодарностью, как мне показалось.
Я был уверен, что она рада немного побыть в одиночестве, в покое и тишине поразмышлять над этой загадкой.
Приблизившись к двери смежной комнаты, она бросила взгляд через плечо. Неужели она подумала, что я стану ее преследовать? Я заметил свисающую у нее с затылка прядь золотистых волос, и вдруг на меня нахлынул мощный прилив любви. Одно из моих опасений, по крайней мере, не имело под собой оснований. В ее присутствии мое чувство никоим образом не ослабевало. Оно было более сильным, чем когда бы то ни было.
Я вдруг снова ощутил сухость в гортани, и мне подумалось: «Сухость гортани медиума после спиритического сеанса».
— Элиза? — позвал я.
Она остановилась у двери спальни и обернулась.
— Можно мне выпить воды? — спросил я.
У нее вырвалось тихое восклицание, наполовину смех, наполовину возглас изумления. Похоже, я постоянно смущаю ее. Она кратко кивнула и вышла из комнаты.
Я пересек приемную, остановившись у открытой двери. В спальне я заметил массивную двуспальную кровать белого цвета, стоящую в алькове с раздвинутым пологом. Справа виднелась прикроватная тумбочка и на ней металлическая лампа, абажур которой был украшен красными камешками.
Я слышал, как Элиза наливает воду в стакан. «Ну и конечно, своя ванная комната», — подумал я. Я почувствовал, что ноги у меня подкашиваются. Скоро придется сесть.
Она вернулась со стаканом воды, который протянула мне. Наши пальцы на миг соприкоснулись.
— Спасибо, — с трудом выговорил я.
Она заглянула мне в глаза с такой напряженной мольбой, что я испугался. Казалось, она ставит под сомнение само мое существование, допытываясь у себя самой, как она к этому относится, и не находя ответа.
Отвернувшись, она пролепетала:
— Извините.
Когда она закрыла за собой дверь спальни, я напрягся, ожидая услышать звук запираемого замка. Но звука не последовало, и меня медленно отпустило.
— Элиза? — позвал я.
Молчание. Наконец она откликнулась.
— Да?
— Вы ведь не собираетесь… вылезть из окна и сбежать, верно?