— Бросить работу? — Я с удивлением смотрел на нее. — Может быть, я и помешался от любви, Элиза, но не совсем сошел с ума. Лишить мир того, что ты можешь дать? Боже правый, я о таком и не мечтаю. Ты великолепна на сцене.
Ее облегчение казалось неполным.
— А не станешь ли ты ожидать от меня появления на сцене исключительно в твоих пьесах?
Я не удержался от смеха.
— Элиза, — с мягким упреком произнес я. Это было забавно, но, вероятно, в выражении моего лица или интонации она почувствовала какое?то неодобрение, потому что казалась сбитой с толку. — Неужели ты все это время считала, что за каждым моим словом скрываются потаенные амбиции тщеславного драматурга?
На ее лице моментально отразилась печаль. Она быстро протянула руку через столик, и я сжал ее.
— О, любимый, прости меня! — воскликнула она.
Я улыбнулся ей.
— Мне не за что тебя прощать. Есть вещи, о которых нам следует поговорить. Ничего нельзя утаивать. Честно признаюсь, что в данный момент не знаю, как буду зарабатывать на жизнь, но можешь быть уверена, что не пьесами, в которых ты должна будешь играть. Может быть, я не напишу ничего. Или буду вместо пьес писать романы. Я умею писать — достаточно хорошо.
— А я и не сомневаюсь, что умеешь, — сказала она. — Только…
— Что такое? — спросил я, видя, что она замолчала.
Она медленно сжала мои пальцы.
— Чем бы ты ни занимался, — сказала она, — и откуда бы ни пришел, теперь, когда ты здесь, — она с тревогой взглянула на меня, — пожалуйста, не покидай меня.
* * *
Воздух был почти неподвижным, когда мы шли по берегу. Я обнимал ее за талию.
— Вот я объясняю тебе, что мы должны быть реалистами, — сказала она. — А сама продолжаю цепляться за фантастичность всей этой истории. Наверное, я ужасно непостоянна, да, Ричард?
— Нет, — успокоил я. — Конечно нет. В наших отношениях есть нечто фантастическое. Я тоже это чувствую.
Она со вздохом прильнула ко мне.
— Надеюсь, я никогда не проснусь, — мечтательно произнесла она.
Я улыбнулся.
— Мы не проснемся.
— Я действительно мечтала о тебе, — призналась она. — Во сне и наяву. Я говорила себе, что это лишь исполнение какого?то внутреннего стремления, но не переставала грезить. Я говорила себе, что это реакция на пророчество той индианки, потом на предсказание Мэри. Даже за последние несколько дней, когда я сознательно тебя ждала, надеясь увидеть каждый раз во время прогулки по берегу, я говорила себе, что это всего лишь фантазии. Но не смогла заставить себя в это поверить.
— Я рад, что не смогла.
— О, Ричард! — воскликнула она во внезапном порыве. — Что за тайна свела нас вместе? Я хочу это знать и все же не хочу. Правда, сама удивляюсь своей прихоти узнать эту тайну. Зачем мне знать? Что может быть важнее, чем быть с тобой? Разве может что?то иметь значение, помимо моей любви к тебе, твоей любви ко мне?
Ее слова окончательно избавили меня от сомнений.
— Ничего помимо этого действительно не имеет значения, Элиза. Все остальное может подождать.
— Да, — пылко произнесла она. — Да, пусть подождет.
Остановившись, мы повернулись друг к другу, обнялись и поцеловались, и ничто во всем мире не имело значения.
Но вот наш поцелуй прервался.
— Нет, — сказала она вдруг с притворной строгостью. — Если мне предстоит стать миссис Ричард Кольер, я настаиваю на том, чтобы ты знал, на какой ужасной особе собираешься жениться.
— Рассказывай. — Я старался говорить так же строго, как она. — О, говори еще, прекрасный ангел.
Я нахмурился, но, когда она ущипнула меня за руку, рассмеялся.
— Вам лучше сохранять серьезность, молодой человек, — поддразнивая меня, сказала Элиза, и в то же время я почувствовал, что говорит она искренне.
— Держу пари, ты думаешь, что будешь прекрасно проводить время.
— А разве нет?
— Нет. — Она зловеще указала на меня. — Ты станешь мужем ненормальной перфекционистки, которая доведет тебя до ручки. — Она старалась подавить шаловливую улыбку, грозившую испортить все дело. — Представляешь ли ты, дорогой мой, что, если будет свадьба, я составлю ее подробный проект? Проект! Как архитектор проектирует здание, так я в уме разработаю каждую деталь этой церемонии. — Шаловливая улыбка исчезла. — Здание, которое, я уверена, немедленно даст осадку, если вообще будет построено.
— Продолжай, — сказал я.
— Отлично.
Она вздернула подбородок и строго на меня посмотрела. «Леди Барбара? — подумал я. — Или леди Макбет?»
— Меня также очень беспокоит роль женщины в нашем обществе, — сообщила она.
— Расскажи об этом.
Она ущипнула меня за руку.
— Так слушай, — сварливо сказала она.
— Да, мэм.
— Продолжаю: я не считаю, что роль женщины в обществе должна быть столь ограниченной, как сейчас.
— И я тоже.
Она пристально взглянула на меня.
— Ты меня разыгрываешь? — спросила она с неподдельным смущением.
— Нет.
— Но ты улыбаешься.
— Потому что обожаю тебя, а не потому, что с тобой не согласен.
— Ты…
Она умолкла и вновь посмотрела на меня.
— Что такое?
— Ты действительно считаешь, что женщинам следует…
— Потребовать освобождения? Да. И не просто требовать — я знаю, что в конце концов они его обретут.
Наконец?то хоть какое?то достижение из той, другой эпохи имеет действительную ценность!